В декабре 1812 года Наполеон бросил своё отступавшее из России войско и бежал в Париж под охраной двухсот отборных гвардейцев. 14 декабря 1812 считается днём окончания Отечественной войны. Именно в эти дни Наполеон произнёс один из своих легендарных афоризмов «от великого до смешного - только один шаг, и пусть о нем судит потомство...»
Наполеон дважды сватался к русским княжнам
Наполеон, как известно, титул монарха получил не по наследству. Одно время у него была идея фикс - жениться на представительнице какого-нибудь монархического дома, что позволило бы ему легитимировать своё коронование. В 1808 году он сватается к великой княжне Екатерине, сестре Александра I, но получает отказ. Ему сообщили, что княжна помолвлена с принцем Саксен-Кобургским. В 1810 настойчивый Наполеон попытку повторил. На этот раз объектом его вожделения стала великая княжна Анна, которой в то время было 14 лет. Но Наполеону снова отказали. Безусловно, причинами для начала войны эти события не стали, но русско-французскую «дружбу» существенным образом «подмочили».
Наполеон хотел поступить на службу в русскую армию
Известно, что Наполеон был отличным математиком и даже выявил способ построения квадрата одной линейкой с двумя засечками. Он очень любил оперу, но при этом никогда не раздавал аплодисменты и не позволял это делать другим. Ещё в 1788 году поручик Наполеон хотел поступить на службу в русскую армию. Но всего до месяц до того, как Наполеон подал прошение, в России издали указ о том, что иноземцы, поступая на русскую службу теряют один чин. Карьерист-Наполеон на это, конечно, не согласился.
Карта с ошибками
Военная разведка Барклая-де-Толли работала просто прекрасно. Доподлинно известно, что Наполеон в 1812 году, ничего не подозревая, пользовался копией «столистовой» карты России, которую добыла француская разведка в Петербурге перед началом войны. Но, наступая на Москву, французы столкнулись с проблемой - в карту были намеренно внесены ошибки.
Русские офицеры погибали и от своих
Простые солдаты при распознавании «свой - чужой» ориентировались в первую очередь на речь, особенно в том случае, если человек приближался в темноте и издалека. Русские офицеры предпочитали общаться на французском, а не на русском языке. По этой причине образованные русские офицеры и погибали от рук своих же.
«Шаромыжник» и «бистро»
Осенью 1812 года измученные холодами и партизанами солдаты непобедимой наполеоновской армии превратились из «бравых завоевателей Европы» и голодных оборванцев. Они уже не требовали, как несколько месяцев назад, а просили у русских крестьян поесть. Обращались при этом «сher ami» («дорогой друг»). Крестьяне во французском языке сильны не были и французских солдат начали называть «шаромыжниками».
Когда же русская армия вошла в Париж с ответным, так сказать, визитом после того, как наполеоновская армия была бесславно изгнана и Москвы, русские солдаты в парижских ресторациях вели себя без особого церемониала, не утруждали себя бережным отношениям к интерьерам и громко требовали водку с закуской, сопровождая требования словами «Быстро! Быстро!».
Некий предприимчивый француз, стремясь избежать разорения своего заведения, придумал встречать русских солдат на входе с подносом, на котором сразу стояло «выпить и закусить». Это заведение и положило основу новому виду ресторанного бизнеса - «бистро», да и слово во Франции прижилось.
Кутузов не носил черную повязку
Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов, возглавлявший русскую армию в войне с Наполеоном, получил одно за другим 2 ранения в голову. Причём каждое медицина того времени расценивала как смертельное. Пуля дважды прошла из левого виска Кутузова в правый. «Смерть сквозь главу его промчалась!» - говорил о Кутузове Державин.
Простые же солдаты говорили о нём не иначе, как о избраннике небес. Это и понятно: пули гладкоствольных пистолетов и ружей конца XVIII-го разносили череп вдребезги. Страшные ранения хоть и подпортили зрение великого полководца, но он до конца дней неплохо видел правым глазом и мог читать. Повязку же на глаз фельдмаршал Кутузов надевал всего несколько раз в жизни - как правило, на маршах, когда поднималась пыль. Не нет одного прижизненного изображения Кутузова с повязкой. На полководца её надели в 1944 году создатели фильма «Кутузов».
Большинство пленных французов осталось жить в России
Отечественная война 1812 года стала первым после монголо-татарского нашествия массивным вливанием чужеземной крови. На начало 1813 года количество французских военнопленных в России составляло 200 тыс. человек, и большая их часть осталась жить в России. Многих пленных русские дворяне взяли к себе на службу. Безусловно, для работы в поле они не годились, а учителя, гувернёры и руководители крепостных театров из них получались прекрасными.
Терентьев Андрей
По подсчетам французского инженера Шарля-Жозефа Минара, сделанным в 1869 году, в Россию вторглись не менее 422 тысяч солдат. В ходе продвижения по России численность Великой Армии менялась. Покинули нашу страну, по мнению Минара, всего 10 тысяч солдат
Когда я, будучи еще подростком, соприкоснулся с русской наполеониадой, то, как и многие другие, был поражен тем, что на многие основополагающие вопросы ответов нет. Один из таких вопросов — куда исчезла Великая Армия императора Наполеона? 610 тысяч солдат перешли Неман в июне и лишь около 40-50 тысяч вернулись из России в декабре. За полгода в боях погибло около 150 тысяч, но где остальные?
Признанный наполеонолог Владлен Сироткин оценил количество пленных комбатантов Великой Армии приблизительно в 200 тысяч. Об этой драме Россия постаралась поскорее забыть. Страна не была готова принять столько пленников. Их ждали голод, морозы, эпидемии, массовые убийства. И все же не менее ста тысяч солдат и офицеров оставались в России два года спустя. Из них не менее 60 тысяч перешли в подданство России - больше, чем вывел из Русского похода Наполеон. Это явление, огромное по размаху и по значению, скрыто в сумраке бездонных российских архивов.
Изредка проглядывали только слабые следы огромного войска. Например, на окраине Самары в первой половине XIX века существовал топоним Французова Мельница. Там действительно была мельница, и на ней трудились пленные французы.
В полярном Усть-Сысольске Вологодской губернии (нынешнем Коми-столичном Сыктывкаре) до сих пор есть пригород Париж. Его тоже вроде бы основали пленники 1812 года. Профессор Сироткин в московских архивах обнаружил след одной маленькой наполеоновской общины на Алтае. В 1816 году три солдата-француза, Венсан, Камбрэ и Луи, добровольно переселились в Бийский уезд, в тайгу, где получили землю и были приписаны в крестьяне.
Илларион Прянишников изобразил эпизод войны 1812 года. Пленных французов партиями по несколько тысяч отправляли в разные губернии. Многие не выдерживали подобного путешествия
Очень много французов осело в Оренбургской губернии. К лету 1814 года здесь скопилось уже около тысячи пленных, в том числе уже 30 имперских офицеров. Значительную часть составляли немцы, что не удивительно: по новейшим исследованиям, почти половину армии Наполеона в Русском походе составляли немецкие части. В Оренбург в основном попали солдаты Вюртембергского 3-го конно-егерского герцога Людвига полка, который побывал в Бородинском сражении. В Оренбург был прислан командир этого подразделения, полковник граф Трухзес фон Вальдбург-Вюрцах и его адъютант, капитан Батц. Майор барон Кречмар оказался в уездном Бугуруслане. Вюртембержцам было легче: их опекала вдовствующая императрица-мать Мария Федоровна, урожденная принцесса Вюртемберская. После отречения Наполеона все пленные получили разрешение возвратиться на родину. Первыми были отправлены из Оренбурга вюртембержцы. Их король, родной дядя Александра I, стал теперь союзником России. Но к тому времени некоторые пленные комбатанты уже успели перейти в российское подданство, чему власти не чинили никаких препятствий.
В конце 1815 года в Верхнее-Уральске пятеро пленных подали прошения о вступлении в российское подданство. Их звали Антуан Берг, Шарль Жозеф Бушен, Жан Пьер Бинелон, Антуан Виклер, Эдуар Ланглуа. Они были причислены к казачьему сословию по Оренбургскому Войску. Немного позже в казаки были записан еще один француз, возможно, унтер-офицер или даже младший офицер - Жан Жандр. В Оренбурге прижился молодой офицер из старинного рыцарского рода - Дезире д"Андевиль. Он стал учителем французского языка. Когда в 1825 году в Оренбурге было учреждено Неплюевское казачье военное училище, д"Андевиль был принят в штат и причислен к казачьему сословию как дворянин. В 1826 у него родился сын, уже казак по рождению - Виктор Дандевиль.
Еще один пленный офицер, Жан де Макке, оказался в деревне Браешево Уфимского уезда Оренбургской губернии. Его вывез из Вятки Александр Карлович фон Фок, губернский обер-форштмейстер. И определил в воспитатели к своим сыновьям. В 1820-х де Макке, по документам уже Иван Иванович, переселился в Самару и открыл пансион для девиц. Так имперские офицеры стали родоначальниками русских семейств, род которых не угас до сих пор.
Пять солдат Великой Армии были поселены в деревне Верхняя Кармалка Бугульминского уезда. Их имена известны. Правда, писари свирепо исказили иностранные фамилии: Филипп Юнкер, Вилир Сонин, Леонтий Ларжинц, Петр Бац, Илья Ауц. Скорее всего, это были вюртембергские конные егеря. Их приписали в государственные крестьяне. Все пятеро женились на местных и обзавелись семействами.
Уездный город Верхне-Уральск в те годы был небольшим фортом, при нем - казачий поселок. Здесь была граница не только России, но и всей Европы. С востока и юга это пограничье тревожили набегами казахские батыры. В 1836 году началось строительство Новой Линии: от Орска до станицы Березовской. Возникла цепь новых казачьих поселений - редутов. Началось спешное наращивание численности Оренбургского Войска. Среди прочих были переселены на Новую Линию все казаки-французы с семьями. В ответ знаменитый батыр Кенесары Касимов развернул настоящие боевые действия. Война в пограничье длилась почти двенадцать лет. И седые ветераны Наполеона снова должны были взяться за оружие.
В 1842-м были основаны новые редуты. Пятнадцати из них были присвоены названия по сражениям, в которых действовали оренбургские казаки.
Четыре редута таким образом получили французские имена: Фер-Шампенуаз, Арси, Париж, Бриенн. Эти названия можно найти на карте Челябинской области и сегодня. Для заселения этого участка Новой Линии власти призвали всех желающих из отставных солдат и из крестьян внутренних уездов Оренбургской губернии записываться в казачье сословие. В числе добровольцев в редут Арси переселился из-под Бугульмы престарелый наполеоновский солдат Илья Кондратьевич Ауц. С ним была жена, кармалинская уроженка Татьяна Харитоновна и многочисленное семейство. В 1843 все Ауцы также были записаны в казаки. Оренбургский казак Иван Иванович Жандр, родившийся от француза и казачки в 1824 году, дослужился до чина сотника и получил землю в станице Кизильской Верхне-Уральского уезда.
В земли Оренбургского Казачьего Войска входил еще один уезд - Троицкий. В городе Троицке в 1850-х годах городничим был отставной ротмистр Александр Иванович де Макке, сын наполеоновского офицера и уфимской дворянки. В 1833 году Владимир Иванович Даль случайно обнаружил на Урале казака по имени Шарль Бертю.
Довольно много пленных комбатантов Великой Армии оказались в землях Терского Казачьего войска. Это были почти поголовно поляки, но и их местные жители прозвали французами. С февраля по ноябрь 1813 года одна за другой девять партий пленных солдат из польского корпуса Великой Армии были переправлены в Георгиевск (главный город Кавказской губернии). Всего пленных было около тысячи. Несколько десятков пленных из войск Великого герцогства Варшавского поступили на службу в крепости Кавказской линии. И были причислены в казаки. До недавнего времени в северо-кавказских станицах нередко встречались польские фамилии.
Француз-казак Виктор Дезидерьевич Дандевиль с восемнадцати лет служил в войсковой конной артиллерии, отличился в походах на Арал и Каспий. В 1862 году полковник Дандевиль был назначен на пост наказного атамана Уральского казачьего войска и четыре года атаманствовал в Уральске. Впоследствии - генерал от инфантерии, командир армейского корпуса. Как его предки-крестоносцы, он четверть века провел в войнах против мусульман в Киргизской Степи, Туркестане, Сербии, Болгарии.
В 1892 году оренбургский историк Павел Львович Юдин опубликовал первую статью о казаках-французах в двух номерах газеты «Оренбургские губернские ведомости». Через четыре года статья «Пленные 1812 года в Оренбургском крае» появилась в толстом московском журнале «Русский Архив». В 1898 году перевод этой работы вышел отдельной брошюрой во французском городе Шатодэн. В эти годы в Приуралье жили уже внуки, правнуки и праправнуки наполеоновских солдат. Юдин посчитал, что только от казака Ильи Ауца вели свой род больше сорока человек.
К началу ХХ века в Оренбургском войске насчитывалось порядка двухсот казаков-французов. В станице Кизильской жил в родовом имении казак-помещик Яков Иванович Жандр. В Самаре служил чиновник по особым поручениям управления государственных имуществ, надворный советник Борис Александрович де Макке, уроженец Троицка. В Военном Совете заседал старый генерал Виктор Дандевиль (умер в 1907 году). Сын уральского атамана и внук французского офицера, Михаил Викторович Дандевиль служил в Петербурге, в лейб-драгунском Курляндском полку. Он составил историю своего полка.
В ХХ веке правнуки наполеоновских комбатантов пережили крушение еще одной Империи и уничтожение еще одной великой армии - Казачьих Войск России.
Редкие упоминания об оренбургских казаках-французах рассыпаны по научным трудам. Всегда о них пишут вскользь, к слову, со ссылками на статью Юдина более чем столетней уже давности. Совсем недавно я начал искать следы потомков солдат Наполеона.
Одну из представительниц таковых я отыскал в апреле 2006 года в Долгопрудном. Зоя Васильевна Ауц - коренная казачка родом из бывшего редута Остроленка. Много лет назад она перебралась в Подмосковье. Мне она сказала определенно: «Да, отец говорил: мы были французы». С детства она знала, что родню ее по отцу немного чуждались все прочие жители Остроленки. Чем-то Ауцы отличались, а чем именно - неясно.
Мне удалось отследить пути нескольких казачьих семейств, ведущих род от солдат и офицеров Наполеона. Потомки Жана де Макке - в Самаре, в Смоленске, в Уфе. Отпрыски военной династии Дандевиль, похоже, вернулись на родину предков - во Францию. А в Москве сейчас не менее полутора десятков семей, носящих франко-казачьих фамилии - Ауцы, Юнкеровы, Бушеневы, Жандры. Несомненно, остались казаки-французы в землях Новой Линии: сейчас это в основном земли Нагайбакского района Челябинской области.
Теперь я могу уверенно утверждать, казаки-французы не только не исчезли, но и до сих пор помнят о своем происхождении.
Новости партнёров
«Маленькая революционная месть»
Дедем писал о приказе французского императора, отданном при оставлении Москвы, - взорвать Кремль: «Наполеон еще лелеял тайную надежду вернуться в Кремль, но на случай, если бы это ему не удалось, он отдал приказ маршалу взорвать дворец в знак маленькой революционной мести и арсенал, хотя уже разграбленный и русскими, и французами, но где еще много хранилось трофеев, отнятых у турок».
Московский пожар. Худ. В. Мазуровский, 1812 г
Великая армия покинула Москву вслед за императором. В городе остались только раненые в госпиталях и отряд из 8 тысяч человек во главе с маршалом Мортье. Именно ему было дан приказ подорвать заминированные стены и башни Кремля, поджечь дворец и все общественные здания. Эта участь не должна была постигнуть лишь Воспитательный дом, который был превращен в лазарет для оставшихся в Москве французских и русских больных и раненых.
Маршал Мортье незамедлительно взялся за исполнение этого приказа. На протяжении трех суток отряд Мортье рыл подкопы в Кремле и закладывал мины. Мортье приказал брать на эту работу русских, оставшихся в городе. Один такой рабочий, которого заставили рыть подкопы, вспоминал: «Меня взяли туда французы, и других многих работников из наших привели и приказали нам подкопы рыть под кремлевские стены, под соборы и дворец, и сами тут же рыли. А у нас просто руки не подымались. Пусть все погибает, да хоть не нашими руками. Да воля-то не наша была: как ни горько, а копай. Окаянные-то тут стоят, и как увидят, что кто из нас плохо копает, так сейчас прикладами бьют. У меня вся спина избита».
Пленение Винцингероде
В таких обстоятельствах, неудивительно, что слух о том, что французы хотят взорвать Кремль, распространился очень быстро. Многие жители, не желая принимать участие в этом, бежали из города. Генерал Винцингероде, стоявший со своим отрядом в селе Чашниках не так далеко от Москвы, узнав обо всем этом, говорил: «Нет, Бонапарт не взорвет Москвы. Я дам ему знать, что, если хоть одна церковь взлетит на воздух, то все попавшиеся нам в плен французы будут повешены».
Зарево Замоскворечья. Худ. В. Верещагин
Винцингероде вместе с небольшим отрядом пытался добиться встречи с Мортье в качестве парламентера, но он предстал перед маршалом в лице военнопленного.
Зловещий пламень пожара
В ночь с 20 на 21 октября отряд Мортье выступил из Москвы. Вслед за ними начались взрывы заранее подожженных мин: «Раздетые, израненные осколками стекол, камнями, железом, несчастные выбежали в ужасе на улицы. Непроницаемый мрак окутывал Москву; холодный осенний дождь лил потоками. Отовсюду слышались дикие крики, визг, стоны людей, раздавленных падающими зданиями. Слышались призывы о помощи, но помогать было некому. Кремль освещен был зловещим пламенем пожара. Один взрыв следовал за другим, земля не переставала колебаться. Все напоминало, казалось последний день мира».
Пожар Москвы. Худ. А.Смирнов. 1813 г
В Кремле взорвались три башни, Арсенал по линии от Никольских ворот до Наугольной башни и со стороны Троицких ворот. Осыпался верх Никольских ворот - до иконы св. Николая Чудотворца, на которой уцелело даже стекло киота; сгорел дворец, выгорела Грановитая палата, жестоко пострадали соборы. По воспоминаниям современников, урон был бы гораздо сильнее, если бы не счастливая случайность: начался сильный дождь, который намочил фитили. Считается, что только поэтому уцелела колокольня Ивана Великого и Спасские ворота.
Колокольня Ивана Великого после взрывов 1812 г. Худ. Дж.Т.Джеймс, 1813 г
Кремль и прилегающая к нему площадь после каждого взрыва оглашалась воплями и стонами раненных, испуганных людей. Население было в панике. Взрывы были так сильны, что в районе Китай-города обвалились некоторые здания, были выбиты стекла, рушились рамы.
Как монахиня Сарра спасла монастырь
Но не только Кремль подвергся взрывам. Французы заминировали несколько храмов. Еще 19 октября был взорван винный двор и сгорел Симонов монастырь, ранее переживший пожар. Заминировали французы и Новодевичий монастырь. Они взорвали храм Усекновения главы Иоанна Предтечи, планировали взорвать и весь монастырь, даже соорудили канавы, заполненные порохом, но это им не удалось. С Новодевичьим монастырем связана одна интересная история.
В конце августа 1812 года игуменья монастыря должна была покинуть обитель и вывезти все ценные вещи в Вологду. В монастыре осталось лишь несколько монахинь. С приездом Наполеона французы силой проникли внутрь и устроили там батарею. Монахиня Сарра умоляла французов пощадить монастырь. Есть сведения о том, что Мюрат распорядился не прекращать богослужения в соборе. Однако в начале октября Наполеон сам осмотрел монастырь и в итоге приказал взорвать приходскую церковь во имя Иоанна Предтечи. Но на этом их действия не закончились. Перед уходом из Москвы они разбрасывали свечи, вокруг монастыря, лепили их к деревянным строениям, иконостасам. Монахини увидели под собором 6 ящиков патронного пороха и 6 бочонков с порохом. Монахиня Сарра затушила фитили, порох залили водой. Именно благодаря стараниям монахинь Новодевичий монастырь не был взорван и был сохранен с наименьшими потерями.
| Твитнуть |
Хроника дня: Великая армия начала отступление
Получив известия о бое под Медынью, Кутузов подумал, что Наполеон собирается предпринять окружной маневр и обойти русские войска со стороны Медыни. Чтобы противодействовать этому, русский главнокомандующий отправил туда дивизию И.Ф. Паскевича, а основные силы направил к селу Детчино. Этим маневром Кутузов собирался прикрыть дорогу на Калугу со стороны Медыни. К вечеру русские войска достигли Полотняного Завода.
Тем временем Наполеон отказался от движения на Медынь. Великая армия начала отступление из России, направляясь к Смоленску через Можайск.
Персона: Адольф-Эдуард-Казимир-Жозеф Мортье
Адольф-Эдуард-Казимир-Жозеф Мортье (1768-1835)
Мортье происходил из незнатной, но зажиточной семьи. Он получил хорошее образование, закончил Английский колледж в Дуэ. Службу Мортье начал в 1789 г., в сентябре 1791 г. был избран капитаном волонтеров Севера. В феврале 1799 г. он стал бригадным генералом. 25 сентября 1799 г. в битве под Цюрихом, прямо на поле сражения Мортье был произведен в дивизионные генералы.
В мае 1803 г. по приказу Бонапарта он занял Ганновер, принудив через месяц вражескую армию к капитуляции. Наполеон назначил Мортье комендантом артиллерии и морской консульской гвардии. 19 мая 1804 г. генерал Мортье стал маршалом Наполеона. В военной кампании 1805 г. Мортье командовал гвардейской пехотой. В 1806 г. Мортье руководил занятием северной Германии, а затем присоединился к Великой Армии и командовал ее левым крылом в битве при Фридланде. В июле 1808 г. Мортье был удостоен титула герцога Тревизского. До 1811 г. он командовал корпусом на Пиренейском полуострове, ведя войну с Испанией.
В войне 1812 г. Мортье командовал молодой гвардией. В сентябре он был назначен комендантом Москвы. После оставления Великой армией города (19-20 октября) его корпус оставался в Москве с целью взорвать Кремль. Но приказ Наполеона не удалось выполнить в полной мере: взрывы прогремели, но стены Кремля выдержали. Мортье принимал участие в боях под Красным и на реке Березине. В кампании 1813 г. в Саксонии он участвовал во всех сражениях. В 1814 г. Мортье, командуя Императорской Гвардией, участвовал в обороне и сдаче Парижа.
В течение Ста Дней Мортье сначала сопровождал короля до Лилля, а затем присоединился к Наполеону, но из-за болезни не смог участвовать в последней битве Империи под Ватерлоо. В 1814 г. он был назначен пэром Франции, но в 1815 г. вновь перешел на сторону Наполеона. Во время судебного процесса над маршалом Неем Мортье был среди сочувствующих ему. Он объявил приговор о смертной казни незаконным. В результате Мортье оказался в опале, жил в нищете, лишенный всех званий и привилегий. Только в 1819 г. он вновь получил звание пэра. В 1830 г. был послом в России, а в 1832 г. получил назначение на пост военного министра. Кончина Мортье связана с покушением на жизнь короля Луи-Филиппа. Жозеф Фиески создал «адскую машину», состоявшую из 24 ружейных стволов. 8 июля 1835 года, когда король со своей свитой возвращался с военного парада, раздался залп этой машины. Король был лишь немного оцарапан, но 12 человек из его свиты были убиты. В их числе и генерал Мортье.
Персона: Пьер Огюстен Бертеми
Зачем Наполеон вышел из Москвы?
Москва, сентябрь 1812 года. Грабежи
Грабежи начинаются в первый же вечер присутствия французов в городе. Их не может прекратить даже пожар. Из подвалов, из развалин сгоревших домов, складов и магазинов тащат все: картины, вазы, ром, сахар, чай, вино, муку, шубы. Грабят церкви, переливая в слитки ободранное с икон серебро и золото. Грабят москвичей, могут прямо на улице заставить снять теплую одежду или сапоги.
Солдаты из частей, расквартированных за чертой Москвы, ходят в город, как на промысел. Француз-мемуарист свидетельствует: «Невозможно было и думать о поддержании порядка. Все, кто не стоял под ружьем и не исполнял непосредственно служебной обязанности, уходили, пользуясь разными предлогами. Котлы стояли без огня и кашеваров; посланные за дровами, соломой или водой не возвращались назад. Беспорядок дошел до такой степени, что убегали даже некоторые из патрулей».
Командиры полков смотрят на грабежи сквозь пальцы: для солдат это единственный источник пропитания. Русские крестьяне, в отличие от европейских, не привозят товары на рынки захваченного города. Тех немногих, кто на это решился, французы тут же ограбили, и больше желающих не нашлось. За еду французам приходится драться между собою: у солдат корпусов, стоящих дальше от города, добычу отнимают солдаты ближних, а гвардейцы отнимают у всех. Как пишут мемуаристы-французы, в конце концов Наполеону приходится установить график грабежей, которые официально именуются приготовлением запасов продовольствия: разные корпуса имеют право посылать в Москву отряды за добычей в определенные дни: день — Старая гвардия, день – Молодая гвардия, день – корпус Даву и так далее, по очереди.
Маршал Бертье – маршалу Даву:
«Император с неудовольствием усматривает, что несмотря на приказ, отданный вчера о прекращении грабежа, грабеж производился сегодня точно в таких же размерах, как и прежде».
«Мы шли по превосходной дороге ко дворцу, называемому Петровский, где остановился на жительство Император… Наконец, прибываем мы на бивак, расположенный как раз против города. Мы ясно видим громадную пирамиду, которую образовали вывезенные из Москвы мебели и фортепьяно».
Москва, Петровский парк, сентябрь 1812 года
В парке возле Петровского дворца, был один из лагерей французского войска. Садовые павильоны и вырытые вокруг землянки ломились от роскоши: в них натащили персидские ковры, венецианские зеркала, французскую мебель, меха, посуду и Бог знает что еще из ограбленных московских домов.
Из воспоминаний французского офицера Эжена Лабома:
«Штабы, расположенные со своими генералами вокруг дворца, устраивались в английских садах, ютились в гротах, китайских павильонах, киосках, садовых беседках… В нашем лагере можно было увидеть людей, одетых татарами, казаками, китайцами; одни носили польские плащи, другие – высокие шапки персов, баскаков или калмыков. Таким образом, наша армия в это время представляла картину карнавала. Армия страшно радовалась награбленным вещам… люди утешались хорошей едой и барышами, которые они извлекали, торгуя всевозможными предметами, принесенными ими из Москвы… Наш лагерь совершенно не походил на армию, а скорее имел вид громадной ярмарки, где военные, преобразившись в купцов, продавали за бесценок драгоценные вещи. Люди жили в ужасную непогоду среди поля, под открытым небом, и в то же время они ели на фарфоровых тарелках, пили из серебряной посуды и вообще обладали такими предметами роскоши, которые можно было себе представить только среди очень богатой и комфортабельной обстановки».
Москва, берег Москвы-реки за Калужскими воротами
В землянках, в парках и на лугах жили и простые москвичи. Правда, ели они не на серебряной посуде. Пищу добывали на огородах и в разоренных домах, грелись у костров. Москвичка Елена Похорская вспоминала на склоне лет, как две недели прожила на Орловом лугу, на берегу Москвы-реки за Калужскими воротами: «Насчет пищи мы жили без нужды. Все кондитерские остались отперты, да частные кладовые, да ряды. Бери кто что хочет, особенно в рядах. Они горели, да не все, и много в них добра осталось. У нас на лугу постоянно самовары кипели, либо разложат огонь и варят какую-нибудь похлебку. Провизию брать из рядов да из кладовых мы не считали грехом, потому что и без того бы не уцелела; не умирать же нам с голоду».
Из воспоминаний маркиза де Шамбре:
«Судьба жителей, оставшихся в Москве, стала ужасной. Покинув дома, обреченные на сожжение, они бродили по городу, сгибаясь под тяжестью захваченного с собою имущества, подвергаясь насилиям солдат, которые, оскорбив и ограбив их, доходили в своем варварстве до того, что принуждали их нести в лагерь у них же отнятое добро. Необходимость во взаимной помощи заставляла их соединяться толпами, которые располагались вместе на ночлег под открытым небом. Изнемогая от голода и усталости, они питались овощами, находимыми в огородах».
Москва, улица Покровка, сентябрь 1812 года
В 1812 году в Москве впервые прозвучало слово «муниципалитет». В воззвании к москвичам было обещано: он «будет заботиться о вас, о ваших нуждах, о вашей пользе». Московский муниципалитет, созданный французами, располагался в доме Румянцева на Покровке. Создание органа местного самоуправления было поручено бывшему французскому консулу в России Лессепсу. В московском муниципалитете служили 87 человек, в том числе 20 иностранцев. Среди русских служащих муниципалитета были не только купцы и чиновники, но и двое дворовых людей и один вольноотпущенный.
Мэром, или городским головой, назначили московского купца Петра Находкина. Когда Лессепс сообщил ему об этом, Находкин сказал: «Как честный человек, я должен прежде всего объявить вам, что никогда ничего не сделаю против моей веры и моего Государя». Удивленный Лессепс отвечал: «Вражда императора Наполеона с императором Александром до вас не касается; ваши обязанности будут состоят лишь в том, чтобы наблюдать за благоденствием города». Члены муниципалитета должны были носить красную ленту через плечо, а городской голова – белый пояс. Заместителями мэра Находкина были назначены именитый гражданин Федор Фракман, купец Петр Коробов и надворный советник Бестужев-Рюмин. После ухода французов из Москвы дела соотечественников, сотрудничавших с оккупантами, рассматривала специальная Следственная комиссия. Приговор признал, что их «вины большей частью состоят в одной только слабости духа, не позволившей им упорствовать с твердостью против угроз и насилий бесчеловечного врага». Однако 22 муниципальным служащим были назначены разные наказания, самое строгое — к лишению чинов, дворянства и ссылке в Сибирь.
Трасса Маросейка — Покровка, похоже, была главной улицей «французской Москвы»: в начале ее, в доме Разумовской, жил генерал-губернатор маршал Мортье, посредине был муниципалитет, а в доме Долгоруковых размещалась муниципальная полиция с 2 главными и 15-ю простыми комиссарами. Здесь же, проходил 12 сентября судебный процесс над «поджигателями», которых приговорили к казни.
Москва, берег Москвы-реки у Новодевичьего монастыря
Французский муниципалитет не был помехой бесконечным сценам грабежа и насилия на улицах Москвы. Их воспоминаний купчихи Анны Кругловой: «Моя тетка пошла за чем-то в монастырь, и погонись за ней солдат. Она бежать к реке, и вошла в воду по горло. Солдат стоит на берегу, дожидается, чтоб она вышла. А она себе на уме была: целый час простояла, вся продрогла, а его таки переупрямила: ушел с досады. Тогда и она из воды вылезла, пришла к нам».
Москва, церковь св. Екатерины на Большой Ордынке
Другой очевидец событий 1812 года в Москве вспоминал, как они с братом проходили мимо церкви святой Екатерины на Большой Ордынке и услышали стоны и крик: «Не мучьте меня; лучше предайте смерти!» Заглянув в храм, братья увидели человека с окладистой черной бородой, стоявшего меж двух солдат, держащих его за руки; третий колол его обнаженную спину острием сабли, приговаривая: «Сказывай, поп, где зарыто церковное серебро и золото!» «Мученик, вспоминает мемуарист, от невыносимой боли рвался из рук злодеев и в исступлении кричал диким голосом».
Москва, Высоко-Петровский монастырь
Большинство храмов Москвы при французах были закрыты, и не только ограблены, но и осквернены. В Даниловом монастыре и здесь, в Высоко-Петровском, французы устроили скотобойню: двор монастыря был покрыт запекшейся кровью, везде валялись гниющие внутренности животных, в соборной церкви была мясная лавка, на гвоздях, вбитых в иконостас, висели битая птица и требуха.
В храме Рождества в Столешниках французы варили пищу, в костер под котлом бросали иконы. В храме Троицы в Сыромятниках держали лошадей, в церкви Петра и Павла в Лефортове – быков. В Кремле, где жил Наполеон и поддерживался порядок, разорение храмов также было упорядочено. В Успенском соборе, вместо паникадила, висели весы, на которых взвешивали золото и серебро, выплавленное из награбленых церковных сокровищ; на иконостасе отмечались цифры добытого, рядом стояли плавильные горны и стойла для лошадей. В кремлевских храмах Спаса на Бору и Николы Гостунского находились склады овса, сена и соломы. В Верхоспасском соборе престол служил обеденным столом, а рядом стояли кровати. В алтаре собора Чудова монастыря маршал Даву устроил себе спальню. Страшно подумать, что писали бы до сих пор просвещенные европейцы, если бы русские солдаты, вошедшие в 1814 году в Париж, ограбили бы Нотр-Дам-де-Пари или устроили скотобойню в церкви Сан-Сюльпис. И если русских они привыкли называть «варварами», то что могли бы они сказать о себе?.
Москва, костел св. Людовика
Из воспоминаний аббата Сюрюга, настоятеля католического храма святого Людовика в Москве в 1812 году: «В продолжение шестинедельного пребывания французов, я не видал даже тени Наполеона. Он не посетил нашего храма и вероятно и не думал об этом. Четыре или пять офицеров старых французских фамилий посетили богослужение; двое или трое исповедовались.
Во время их пребывания здесь из них умерло до 12-ти тысяч, и я похоронил, по обрядам церкви, только одного офицера и слугу генерала Груши. Всех других, офицеров и солдат, зарывали их товарищи в ближних садах. В них нет и тени верования в загробную жизнь».
Московские окраины, сентябрь 1812 года
Все чаще французские грабители встречали отпор простых москвичей. Из воспоминаний московской жительницы: «К нам вломился неприятельский солдат. У него на плече была длинная дубина; он схватил отца за ворот. Я подбежала сзади к этому разбойнику, выхватила у него дубину, да хвать его по затылку. Он упал; мы все на него бросились, порешили с ним и оттащили его в пруд. В этот пруд да в оба колодезя много побросали мы непрошеных гостей».
Из воспоминаний московского жителя: «Иду я раз ранним утром по Девичьему полю; вышел человек из ворот дома, по платью, должно быть, мещанин, а полем идет француз и зовет его: алё. Француз кричитъ але, а наш ему алё и манит его руками, головой кивает и показывает, чтобы он за ним шел; а сам къ воротам назад побежал. Француз за ним. Вижу, наш побежал к колодезю и машет руками, в колодезь показывает. Как француз нагнулся, наш-то уперся ему в шею обеими руками и бросил его в колодезь. Наш вышел опять из ворот, пошел вдоль забора и остановился около меня. Что, говорит, видел? Хоть одним меньше! А я говорю: за что ты его сгубил? Ведь он на тебя не нападал. Он взглянул мне прямо в глаза и говорит: «Должно быть, они у тебя жены не отнимали, да никто из твоих под пулями не стоит, да не видал ты лошадей в наших храмах!»
Стендаль. Репортаж из Москвы 1812 года:
«Очаровательный город, один из прекраснейших храмов наслаждения, превратился в черные зловонные развалины, среди которых бродили несколько несчастных собак и несколько женщин в поисках пищи».
Лев Толстой, «Война и мир», Москва
Строки Стендаля, посвященные московскому походу и другим войнам Наполеона, будет не раз перечитывать другой великий писатель – Лев Толстой. «Я обязан ему тем, что понял войну. Во всем том, что я знаю о войне, мой первый учитель – Стендаль», — напишет Толстой впоследствии. Отец писателя, Николай Ильич, в чине подполковника участвовал в Отечественной войне 1812 года и заграничных походах русской армии. Образы Москвы 1812 года, запечатленной на страницах «Войны и мира», благодаря Льву Толстому войдут в золотой фонд мировой литературы.
О том, что дом Соллогубов на Поварской улице изображен в «Войне и мире» как Дом Ростовых, знают все. А на Воздвиженке, 9 сохранился дом старого князя Болконского из «Войны и мира». Именно сюда, «к старому мрачному дому на Воздвиженке», подъезжает экипаж с Наташей Ростовой, отец привозит ее знакомиться со старым князем. Знакомство не удается: хозяин сначала не выходит к гостям, а затем появляется не по-светски: в халате и колпаке, оглядывает Наташу, но ни слова ей не говорит. В реальности этот дом принадлежал князю Николаю Сергеевичу Волконскому, деду Толстого по материнской линии, который и стал прототипом старика Болконского в романе. Толстой знал этот дом и в молодости часто в нем бывал.
Москва, Кремль, сентябрь 1812 года
После того, как московский пожар прекратился, Наполеон возвратился в Кремль. Он провел в Москве еще целый месяц. Мемуары французов рисуют странную картину: император, обычно бодрый и деятельный, как будто впал в прострацию. Маршалы засыпали его вопросами и планами: что делать дальше, зачем мы сидим в сожженной Москве, надо выбрать — идти на Петербург, возвращаться в Смоленск и Литву, прорываться на Украину. Наполеон не отдавал приказа. Обстановка требовала действий: Кутузов, перейдя с Рязанской дороги на Калужскую, накапливал силы. Партизаны и крестьянские отряды хозяйничали на растянутых французских коммуникациях между Смоленском и Москвой, перехватывали курьеров, нападали на отдельные части. Армия, упражняясь вместо боев в ежедневных грабежах, таяла и превращалась в вооруженную толпу. Близилась зима. А император либо занимался тем, что могло подождать – лично проводил строевые смотры, редактировал театральные уставы, либо не занимался ничем.
Из воспоминаний графа Сегюра:
«Замечали, что он старался продлить время, проводимое за столом. Раньше его обед был простой и кончался очень быстро. Теперь же он как будто старался забыться. Часто он целыми часами полулежал на кушетке, точно в каком-то оцепенении, и ждал с романом в руках развязки своей трагической судьбы».
Наполеон, война и мир, Москва
Не дождавшись предложений о мире от русского царя, Наполеон начинает искать мира сам. Мало того, что всесильный император, вынужден просить мира у русских, которых считал уже побежденными – он ищет содействия случайных людей, подвернувшихся ему в захваченной Москве. Сначала просит генерал-майора Ивана Тутолмина, начальника Воспитательного дома, не бросившего лежавших в нем раненых, послать в Петербург чиновника с письмом: Наполеон готов к переговорам о мире. Потом к нему приводят не успевшего уехать из Москвы отставного капитана гвардии Ивана Яковлева, отца Александра Герцена. Наполеон обещает доставить его с семейством до русских аванпостов, но просит Яковлева передать личное послание императору Александру. Наполеон пишет русскому царю из его захваченного дворца, но кажется, чуть ли не заискивает.
Из письма императора Наполеона Бонапарта императору Александру Первому:
«Я веду войну с вашим величеством без всякого озлобления. Простая записочка от вас, прежде или после последнего сражения, остановила бы мое движение и, чтобы угодить вам, я пожертвовал бы выгодою вступить в Москву. Если ваше величество хотя отчасти сохраняете прежние ко мне чувства, то вы благосклонно прочтете это письмо».
Петербург. Война и мир
Александр не отвечает. С очередными предложениями о мире Наполеон посылает в ставку Кутузова генерала Лористона. «Я желаю мира, — напутствует он парламентера, — мне нужен мир; я непременно хочу его заключить, только бы честь была спасена». Миссия Лористона безрезультатна. Наполеон знает, что при русском дворе с самого начала войны противоборствуют «партия мира», склонная к компромиссу, и непримиримая «партия войны». «Партия мира» влиятельна: в ней канцлер граф Румянцев, граф Аракчеев, министр полиции Балашов, великий князь Константин Павлович, императрица Мария Федоровна. Но Кутузов не принадлежит к ней. И император Александр знает, что после сожжения Москвы переговоры о мире с Наполеоном чреваты возмущением в армии. Граф Аракчеев наверняка показывал царю письмо генерала Багратиона, пришедшее еще в августе.
Из письма генерала Багратиона графу Аракчееву:
«Слух носится, что вы думаете о мире; чтобы помириться – Боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться! Вы поставите всю Россию против себя и всякий из нас за стыд поставит носить мундир… надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах: ибо война теперь не обыкновенная, а национальная».
В разоренной Москве Наполеон приказывает открыть театр. До войны в Москве была французская труппа, и часть актеров остались в городе. В доме Позднякова на Большой Никитской, не сгоревшем в пожаре, обнаруживается домашняя театральная сцена, такие были тогда во многих богатых московских домах. Ее приводят в порядок: вешают занавес, сшитый из парчи, над партером вместо люстры – взятое из церкви паникадило, костюмы актерам шьют из кусков священнических риз, которые солдаты выменивают на хлеб. Оркестр набрали из полковых музыкантов. Билетов нет, афиши рисовали от руки, но за вход брали деньги.
13 сентября наполеоновский театр открывается двумя пьесами: комедией «Игра любви и случая» и водевилем «Любовник, сочинитель и лакей». Потом дано было еще десять представлений, продолжавшихся до самого ухода французов из Москвы. Особенно восхищали зрителей дивертисменты с русскими плясками. По вечерам дом Позднякова светился огнями, улица была заставлена экипажами. Вокруг дома стояли караулы и множество бочек с водой – французы боялись поджога. Партер занимали солдаты, в первых рядах – гвардейцы; в ложах сидели офицеры, генералы и маршалы. В театре бывал и Наполеон, для которого устраивали и особые музыкальные вечера в Кремле.
Занятие театральными делами, видимо, давало Наполеону иллюзию деятельности. Перед самым выходом из Москвы он потратил три вечера, редактируя устав театра «Комеди Франсез». Призвав руководителя московской французской труппы, он стал составлять список актеров «Комеди Франсез», которых нужно было выписать из Парижа в Москву.
«Наши занятия были прерваны неожиданным приездом адъютанта Мюрата, — вспоминал директор французского театра. «Что нового?» — спросил император, все еще рассматривая свой список. — «Государь! Мы разбиты!» - отвечал посланный». Ветер с юга доносил до Москвы орудийную канонаду.
В этот день, 6 октября, Мюрат был разбит русскими под Тарутином. Оцепенение кончилось, водевили в московском театре сменялись драмой, затем трагедией отступления. Услышав о поражении при Тарутине, Наполеон приказал немедленно готовиться к походу. На следующий день он выступил из Москвы во главе армии.
Французы уходят из Москвы через Калужскую заставу. Через пять дней при Малоярославце состоится второе генеральное сражение Отечественной войны, после которого Наполеон впервые не решится атаковать русских — и повернет назад, на разоренную им же Смоленскую дорогу. Свидание Москвы с Бонапартом завершилось. До окончательной гибели Великой армии оставалось два с половиной месяца.
Армия могла еще сражаться – это она докажет в ближайшие недели. Но по виду она уже напоминала цыганский табор. Интендант Пасторе свидетельствует: «Обоз Главной квартиры составлял тогда более 10000 повозок. У каждого солдата была поклажа, у каждого офицера – фургон или дрожки, или телега, или коляска. В этих повозках были напиханы как попало меха, сахар, чай, книги, картины, актрисы московского театра».
Москва, Кремль, октябрь 1812 года
На прощанье император приказывает снять золотой крест с колокольни Ивана Великого. Наполеон хочет украсить им купол Дома инвалидов в Париже. Крест сорвался и упал на землю. Но это не последний приказ.
В Москве остается французский арьергард под командованием маршала Мортье. Наполеон приказывает ему взорвать Кремль и другие крупные здания. На месте Москвы должно остаться пепелище. На работы сгоняют пойманных в Москве русских. «Меня взяли французы, — рассказывал потом один из них, — и других многих работников из наших привели и приказали нам рыть подкопы под кремлевские стены, под соборы и под дворец. A у нас просто руки не подымались. Пусть все погибает, да хоть не нашими руками. Да воля не наша была: как ни горько, а копай! Окаянные-то тут стоят — и как увидят, что кто из нас плохо работает, так сейчас прикладами бьют: у меня вся спина избита».
Ненастной октябрьской ночью москвичи разбужены грохотом взрывов. «Кремль освещен был зловещим пламенем пожара, — вспоминал очевидец. — Один взрыв следовал за другим, земля не переставала колебаться. Все напоминало, казалось, последний день мира».
Взрывы разрушили три башни Кремля, разворотили Арсенал. Сгорели Царский дворец и Грановитая палата, упали звонницы Ивана Великого. Сама колокольня устояла. Вовремя пошедшие дожди затушили часть подожженных фитилей, да и подневольные русские рабочие, надо думать, изо всех сил халтурили.
Москва, Новодевичий монастырь, октябрь 1812 года
Французы пытались взорвать и Новодевичий монастырь, который приняли поначалу за военный форт и заняли кавалерийским отрядом. Рискуя жизнью, монахини спасли свою обитель. Вот что запомнила одна из них: «В подвалах под церковью были оставлены бочки с порохом и боевыми зарядами; у самой церкви поставлена бочка с вином. При выходе солдат из монастыря генерал велел зажечь вино и повторил священнику: «Уходите скорей и молитесь». Наши смотрят, не знают со страха что делать, и только Бога призывают на помощь. Да вдруг опомнились и бросились вытаскивать из склепа пороховые бочки и стали их заливать водой. А вино все выгорело и разлилось, да к счастью на двор. Огненные ручьи заливали, не дали им добежать до деревянных строений. Бросились по кельям и церквам, где стояли неприятели. Там во многих местах была разложена солома, а в нее воткнуты зажженные свечи. Бог помиловал, все успели погасить».
Кутузов узнает о выходе Наполеона из Москвы около полуночи 10 октября в своей ставке в Леташевке. Партизан Сеславин, укрывшись в лесу где-то под Наро-Фоминском, наблюдает за проходящей мимо французской гвардией и видит самого Наполеона. Сомнений нет – неприятель ушел из первопрестольной. Партизаны шлют гонца в штаб армии, дежурный штаб-офицер Бологовской летит к Кутузову. Фельдмаршал уже спит, его будят, и он принимает гонца сидя на постели. «Расскажи, друг мой, что такое за событие, о котором ты привез мне вести? – спрашивает он. Бологовской начинает подробно докладывать по уставу, но Кутузов прерывает его: «Говори скорее, не томи душу». Когда Бологовской закончил, Кутузов хотел что-то сказать, но вдруг, как вспоминает очевидец, «не заплакал, а захлипал и, обратясь к образу Спасителя, сказал: «Боже, Создатель мой, наконец Ты внял молитве нашей. С сей минуты Россия спасена».
Французский арьергард покидает Москву к вечеру 11 октября. Ночью в город через Тверскую заставу проникают казаки генерала Иловайского. Они видят страшную картину разрушений. Московские мальчики 1812 года еще несколько лет будут играть в войну среди пустырей и обгоревших руин. Один из них, сын купца Беккера, которому было тогда 8 лет, вспоминал полвека спустя: «Страшно было видеть опустошение Москвы. Где стояли дома деревянные с мезонинами, видны были только печи в три яруса, стоящие одна на другой, как башни. На Тверской огромные дома стояли обгорелыми. За Тверскими воротами открывалось взору почти чистое, необозримое поле. Это так сильно меня поразило, что и теперь нередко вижу во сне, как я хожу в Москве по погорелым улицам, по запустелым дворам, заросшим репейником и крапивой, каких много оставалось еще очень долго, и куда мы мальчиками собирались играть в казаков и французов».
В доме московских генерал-губернаторов на Тверской, где сегодня расположена московская мэрия, гвардейцы сержанта Бургоня оставили после себя полный разгром: печи топили оконными рамами, под потолком жили стаи птиц, налетевших в открытые окна. Еще непригляднее выглядели другие дома, где квартировали французы. В парадной зале одного из них обнаружилось, как выразился мемуарист, «безымянное между порядочными людьми место». Лингвисты считают, что именно в тот год французы подарили русским слово «сортир»; по-французски оно на самом деле значит выход. Из 9158 домов Москвы уцелело 2626. Из 290 храмов сгорело 127, а остальные были разграблены. На улицах после ухода французов осталось лежать без малого 12 тысяч человеческих тел и 12 с половиной тысяч трупов лошадей. Ущерб, нанесенный городу непрошеными гостями, оценивался в 320 миллионов рублей.
Москва, октябрь – декабрь 1812 года
«Пожар способствовал ей много к украшенью» — в бессмертной фразе Скалозуба из «Горя от ума» есть доля истины. Восстановление Москвы стало «национальным проектом» полслевоенной эпохи. Из казны было отпущено 5 миллионов рублей для выдачи беспроцентных ссуд москвичам, восстанавливающим свои дома. За пять послевоенных лет было выстроено заново и отремонтировано 8 с половиной тысяч зданий – больше, чем сгорело в 1812-м. Большой театр, Манеж, новое здание Верхних Торговых рядов на Красной площади, Александровский сад – большие строительные проекты тогдашней Москвы, и сегодня определяющие облик ее центра. Прежней, допожарной Москвы, было не вернуть, но новая, ампирная – стала величественным памятником победы в Отечественной войне. Вокруг восстановленного Кремля было создано полукольцо широких площадей. Да и Садовым кольцом Москва обязана 1812 году – именно в ходе восстановления Москвы срыли древний земляной вал и устроили широкую кольцевую магистраль вокруг центра.
Москва. Монументы 1812 года
Трофейные французские пушки заняли свое место у восстановленного Арсенала, но сооружение главных московских монументов победы над Наполеоном было впереди. Первыми в 1834 году поднялись Триумфальные ворота на площади Тверской заставы – там, где в Москву в 1814 году вошли русские войска, возвращавшиеся из покоренного Парижа. В основании монумента была бронзовая доска с надписью: «Сии Триумфальные ворота заложены в знак воспоминания торжества российских воинов в 1814 году и возобновления сооружением великолепных памятников и зданий первопрестольного града Москвы, разрушенного в 1812 году нашествием галлов и с ними двунадесяти языков».
Главным памятником победы в Отечественной войне стал храм Христа Спасителя в Москве, заложенный по обету императора Александра Первого в день пятилетия освобождения Москвы от французов. Первоначально величественный храм в стиле классицизма планировали построить на Воробьевых горах, на террасе высокого берега Москвы-реки. Затем, при уже Николае Первом, для храма выбрали другое место — на Волхонке – и другой стиль – «русско-византийский». Строительство самого громадного храма Москвы продолжалось более полувека. Его нижняя галерея стала мемориальным музеем Отечественной войны.
В годы войны с национальной историей и ее святынями, при реконструкции Москвы в 1930-е годы храм Христа Спасителя был взорван, Триумфальные ворота – разобраны. Их воссоздали спустя десятилетия: ворота на новом месте, на Кутузовском проспекте – в 1968 году, храм – в 1997-м. В 2012 году, к 200-летнему юбилею Отечественной войны, новые Триумфальные ворота были отреставрированы.
Москва, осень 1912 года
В 1912 году в Москве торжественно, с участием императорской фамилии, отпраздновали 100-летие победы в Отечественной войне. На торжества пригласили доживших до юбилея участников и очевидцев битв с Наполеоном – благодаря фотографиям вековой давности мы можем увидеть их лица. К юбилею в Москве намеревались открыть Музей 1812 года: собирали коллекцию экспонатов, проводили конкурс на проект музейного здания. Тогда этот замысел не удалось осуществить.
Музей 1812 года открыт в Москве в наши дни – в сентябре 2012-го. Для него построили специальный павильон во дворе здания Городской думы, входящего в комплекс Исторического музея. В экспозиции – и экспонаты, собранные еще сто лет назад, и новые находки и материалы.
Москва, дом Гончарова у Яузских ворот, осень 2012 года
Один из домов допожарной Москвы оставался невосстановленным рекордное время – 199 лет. Великолепный классический дворец на Яузской улице до войны принадлежал Афанасию Гончарову, деду жены Пушкина. Наталья Николаевна родилась 27 августа 1812 года, на следующий день после Бородинского сражения, и в доме дедушки побывать не успела. После войны Гончаровы продали дом, верхние этажи которого сгорели в 1812-м, а новые владельцы не стали его восстанавливать. Так он и простоял – с одним цокольным этажом, перекрытым крышей – до 2007 года, когда началась реставрация его прежнего облика.
RSS лента комментариев к этой записи. Вы можете
В канун 205-летия сражения у деревни Бородино, которое произошло 7 сентября 1812 года, обозреватель «АиФ» попросил французских студентов ответить, известна ли им Отечественная война. Результат оказался сногсшибательным.
«Михаил Кутузов? Кажется, это такая русская водка…»
— Неужели Россия воевала с Францией?
— Да, причём Франция напала на Россию.
— А чем всё закончилось?
— Русские разбили французов и захватили Париж.
— Слушайте, не может такого быть. Ведь Наполеона свергли англичане.
Гибель француза. Битва на Березине поставила точку во всем сражении
Тут мне сразу вспомнились великолепные утверждения, что и Вторую мировую выиграли американцы, — и я не стал мучить человека дальше. Всего в Париже мной было опрошено 20 студентов. Ни один не смог назвать год начала Отечественной войны, а также не был в курсе о битве у Бородино (по-французски она называется bataille de la Moskova — битва на Москве-реке) и последующем разгроме «великой армии» Бонапарта.
Французские исследователи Наполеоновских войн подтвердили мои предположения — подавляющему большинству граждан Франции сейчас ничего не известно по поводу нашествия Наполеона в 1812 году, Бородинского сражения, занятия Москвы, Березинской катастрофы и в итоге штурма российскими казаками Парижа.
Пирожное и гусары
— Некоторые парижане уверенно заявят вам: «О, мы что-то слышали о давней войне с Россией!» — объясняет историк-«любитель» Дидье Ривароль . — У нас же есть станции метро «Севастополь», «Крым», предместье Малакофф. Правда, все эти названия относятся к Крымской войне 1853-1856 гг., а она началась при императоре Наполеоне III, через 41 год после Отечественной войны.
Когда я заговариваю с обычными людьми насчёт гибели наполеоновской армии в России, они чувствуют состояние шока. «Как? Разве мы не победили русских?!» Согласно популярной (пусть и ложной) версии, название французских кафе («бистро») родилось, когда занявшие Париж русские казаки кричали официантам: «Давай быстро!» Однако французы не задумываются, откуда казаки появились в столице Франции. (Смеётся.) Возможно, купили дешёвый тур в Интернете?
Отступить - значит победить! Враги называли Кутузова «хитрый северный лис»
Относительно знаковых персонажей Отечественной войны — увы, здесь вообще беда. «Михаил Кутузов ? Кажется, это такая русская водка…» — радостно сообщил 20-летний студент Парижского университета. Аналогично ответили ещё четыре человека. Генерал Багратион был определён французами как сорт пирожного, а насчёт партизанского командира Дениса Давыдова сразу двое уверенно заявили: «Ну конечно, «Давидофф» — это известная марка сигарет. Только мы не знали, что фирма основана русским гусаром». Справедливости ради скажу: опрошенные не вспомнили и годы правления Наполеона I Бонапарта . Проблема в следующем — в последнее время император-завоеватель подвергается критике во французской историографии, а страницы о нём исчезают из школьных книг. После реформы образования в 2010 году информация о Наполеоне в учебниках сократилась… в 10 раз!
Французского императора обвиняют в восстановлении рабства в колониях, жестокой диктатуре и многих других грехах. Французы не ведают не только о Бородино — они не назовут также даты битв под Лейпцигом, у Аустерлица или при Йене. Единственное событие, известное всем, — это поражение Наполеона, разгромленного англо-прусской армией при Ватерлоо в 1815 году.
История без оборванцев
— Даже если учитывать мнение французских историков насчёт Отечественной войны, тут всё непросто, — считает учитель истории из Парижа Эммануэль Мартинес . — Например, число убитых и раненых солдат Наполеона в битве при Бородино оценивается максимум в 28 000 человек, хотя и британские, и российские историки определяют потери среди французов в среднем в 35 000 военных.
И так постоянно. Французские художники XIX и XX веков охотно рисовали бравых гренадеров и маршалов Наполеона Бонапарта среди пожара Москвы, у ворот Кремля или на площадях завоёванных городов, однако всегда старались не изображать более поздний вариант: армию одичавших оборванцев, бесславно гибнущую в зловещих русских снегах.
Также вы мало где найдёте информацию, что французская армия устроила в православных храмах Москвы конюшни, разграбила сокровища Кремля, похитила оклады икон из соборов, не говоря уже о неудавшейся попытке Бонапарта взорвать при отступлении и сам Кремль. Пусть сейчас Наполеона сильно критикуют, но о мародёрстве французов в Москве по-прежнему практически ничего не говорят. Наша армия — добрая армия, и никак иначе.
Некультурные азиаты
Неудачная «русская кампания» Наполеона популярна в нынешнее время сугубо среди историков-специалистов либо в исторических обществах — широкая публика во Франции Отечественную войну уже полностью забыла и даже удивляется: как это, их прапрапрадеды в 1812 году вторглись в Россию… интересно, а для чего? «Хотели завоевать ваше государство? — наивно удивляется девушка в Парижском университете. — Потрясающе глупый поступок с их стороны. У вас же такой холодный климат».
Взгляд в прошлое. Какие европейские столицы были взяты русской армией
Ранее многие французские исследователи оправдывали поражение Наполеона «суровой погодой и нестандартными условии-ями», ссылаясь на мемуары генера-лов французского императора. Те искренне возмущались партизанами из русских крестьян, неполитко—рректно поднимавших захватчиков на вилы и атаковавших патрули оккупантов: «Это не благородное ведение войны, а попросту варварская азиатчина».
Да, к сожалению, вот такой уж мы некультурный народ — к нам полезешь с цивилизованной евро-пейской армией, а мы вне всяких правил бьём в ответ лопатой по голове.
Впрочем, не всё так однозначно. В университете столицы Франции мне рассказали про студента-парижанина, который проникся историей Отечественной войны и специально съездил в Оренбург с целью разузнать о «французских казаках». Это пленные офицеры наполеоновской армии — им так полюбилась Россия, что они женились на местных девушках и остались жить в Оренбурге, приняв российское подданство и поступив в Оренбуржское казачье войско.
О разгроме в России «Великой армии» Бонапарта никто из парижских студентов не слышал.
Я не пытаюсь показать — ах, какие французы дураки. Тем более я вовсе не уверен, что и наши студенты так уж запросто назовут даты Отечественной войны, Бородинской битвы и расскажут, чем всё закончилось. Кутузова-то помнят, а вот Багратиона или Давыдова — не факт. И конечно, любая страна изрядно приукрашивает свои победы и оправдывает кучей причин свои поражения.
Здесь даже есть свой плюс — ведь люди во Франции сейчас рассматривают Россию как друга и союзника и сильно удивляются: надо же, наши государства когда-то были врагами. Хотя лично мне жаль, что французы в массе своей забыли масштабный эпизод собственной истории, который привёл к крушению Первой империи. Надеюсь, у нас с памятью насчёт Отечественной войны дела будут обстоять лучше.
Загрузка...