Джордж Оруэлл

Уинстон Смит живет в Лондоне 1984 года, в эпоху английского социализма, который называется АНГСОЦ. Страна (сверхдержава), которая называет себя Океания, ведет непрекращающиеся войны то с Евразией, то с Остазией (двумя другими сверхдержавами), причем, ведя войну с одной из сторон, всегда является союзником другой.

Вся жизнь Океании подчиняется руководству партии, во главе которой стоит Старший Брат, от его имени издаются приказы, плакаты с его лицом развешены по всему городу. Жизнь утопического Лондона 1984 года и всей Океании в целом ужасна, она подчинена конструктивному упрощению, упрощается язык (Новояз), который несет в себе самые простейшие конструкции слов, призванных сузить сознание человека и тем самым лишить любого жителя страны индивидуальности, инакомыслия и свободы. В Океании существует один лозунг, по принципу которого и живут люди:

Война- это мир

Свобода - это рабство

Незнание - сила

В государстве так же существует низшее общество, так называемые пролы, они приравниваются к животным, и по отношению к ним существует партийный лозунг:

"Пролы и животные свободны"

Жизнь Уинстона Смита проходит только на работе и дома, правда узаконены еще развлечения, но Уинстон не хочет подобных развлечений, он видит и чувствует, что общество вокруг него неправильное, а жизнь скучна, голодна и мрачна. По его воспоминаниям, он постоянно хочет есть, вся его жизнь, это постоянное недоедание и контроль себя. Контролировать приходится из-за телекрана (некоего аппарата, похожего на мутное зеркало), этот аппарат вещал в обе стороны, и человеку и от него, и за человеком в доме или на работе которого установлен телекран могли постоянно наблюдать. Карающий орган Океании назывался полицией Мысли, слежка производилась спонтанно и могла начаться в любой момент, и тогда, любое выражение мысли, даже подергивание глаза - объявлялось ересью и каралось очень жестоко. Работал Уинстон Смит в министерстве Правды (на новоязе Миниправ), жил в доме Правды. Министерство Правды было огромным, ему подстать в городе было еще три здания. Итак, в Лондоне были: министерство правды - ведавшее информацией, министерство образования - досуг и искусство, министерство мира - ведавшее войной, министерство любви (оно внушало страх, в здании этого министерства отсутствовали окна и по слухам там пытали людей) - оно отвечало за охрану и порядок, и министерство изобилия, отвечавшее за экономику. На новоязе, названия этих министерств звучали так: миниправ, минимир, минлюб и минизо.

Уинстон Смит оказался инакомыслящим, его волновало то, что жизнь в Лондоне скудная и голодная, что нельзя высказывать своих идей и мыслей, нельзя даже показывать, что ты не доволен. Он купил себе дневник (за одно только это могли казнить), и начал его вести, записывая туда самые яркие воспоминания, моменты своей жизни, даже отрывки кинокартин, которые просмотрел (кстати, кино изобиловало реалистической жестокостью). Писал Уинстон свой дневник в глубокой нише, которая, по странному стечению обстоятельств или по недосмотру спецслужб была скрыта от всевидящего ока телекрана.

Дети Океании воспитывались в жесткой военной форме, организация их называлась "разведчики", это объединение воспитывало в детях агрессию и ненависть к врагам. Уинстон сталкивается с жестокостью детей, когда приходит к соседям, чтобы починить водопровод. Мальчик, обвиняет Уинстона в шпионаже и пособничестве Евразии (игра с жестокими глазами, глаза мальчика серьезные и не по-детски жестокие), в довершение всего мальчик выстреливает в Уинстона из рогатки. Позже отец этого мальчика, расскажет, как его второй ребенок - девочка семи лет отроду выследила в лесу человека и сдала его властям, обосновывая свои подозрения незнакомыми на ее взгляд ботинками. Детям внушают злобу и подозрительность, и они, не задумываясь, сдадут и мать, и отца, если вдруг заподозрят в них инакомыслие.

Молодежь Океании входит в молодежный атиполовой союз, как символ союза и девственности, вокруг талии молодые люди носят красные кушаки. Партия забивала в людях все человеческое, отвергая идею эротического и свободного. Брак утверждался только с партийного согласия, и не дай бог, чтобы в паре была симпатия, такая пара ни за что бы не получила согласие на брак. Уинстон был женат, но заторможенность жены, которая, даже обнимая, отталкивала его, не дали ему, как следует насладиться жизнью, в скорости он уже не хотел ночей, в которые его жена старалась заполучить ребенка и ничего более, на близость она смотрела как на омерзительный, необходимый акт брака. Когда детей не последовало, Кэтрин, так звали его жену, покинула Уинстона, чем не огорчила последнего. Уинстон иногда похаживал к женщинам легкого поведения, (это не запрещалось, но могло караться), о чем он записал в дневнике, последней его женщиной была страшная старуха, (перерывы в актах были так велики, иногда доходили до нескольких лет), и как не было ему мерзко и противно, Уинстон довел дело до конца, не смотря на отвращение. Между партийными сексуальной связи быть не могло, поэтому женщины доступные для секса были только из числа низшего сословия, у пролов, ведь существовало такое мнение, чем больше унижения, тем лучше.

В своем отделе Уинстон изменяет заметки в газетах, в Океании принято изменять прошлое. Например, сказал что-то Старший Брат про войну, мол, победа близка и скоро будет перелом на одном из фронтов, а будущее показало обратную картину, все статьи в газетах с этим интервью меняются, старые газеты изымаются и уничтожаются, а на их место подшиваются новые газеты с совершенно измененной информацией. Информация искажается так же и одномоментно в течение суток. Например: вчера объявили, что сокращают пайку шоколада с 30 граммов до 20-ти, а сегодня уже говорят, что увеличили пайку до 20-ти граммов, в связи с чем, призывают радоваться "нашей новой жизни".

Естественно все учебники переписаны, история подправлена и искажена в угоду правящей партии.

Уинстону трудно сдерживать свои эмоции, трудно жить в мире, где люди верят всему, что произносит телекран, он вместе со всеми ходит на двухминутные сеансы Ненависти, где показывают опального, бывшего соратника Старшего Брата, Голдстейна, к которому прививали ненависть. Голдстейн, как считалось, ушел в подполье, или уехал в другую страну, где руководил сопротивлением, которое называли Братство.

Уинстон и раньше знал, что история и прошлое переписывается, но однажды он получил прямое доказательство. В середине шестидесятых, когда были почти полностью истреблены истинные вожди революции, и остался только Старший Брат, а Голдстейн бежал и скрывался, одними из последних пострадали трое, стоявшие у истоков революции, они признали свою вину и были отпущены, потом снова арестованы по обвинению в шпионаже и казнены. Через год после этого события в руки Уинстону попал обрывок газеты, в котором он увидел фото всех троих "предателей", которые были на каком-то партийном торжестве в Нью-Йорке, а датировано фото было как раз тем днем, когда все трое показали на себя, что в это время были в Евразии, и выдавали секреты Океании врагам своего государства. Уинстон уничтожил обрывок газеты, о чем потом сожалел, но понимал, что никогда не смог бы ничего доказать.

Он и так рисковал своей жизнью, когда взялся вести дневник, сначала не зная, что писать в нем, потом записывая все подряд. Однажды он переписал из детского учебника по истории одну главу о прошлой жизни, а потом решил пойти в район, где обитали пролы, и там встретил старика, думая, что старик сможет рассказать, как было дело, рискуя еще больше, чем, ведя дневник, Уинстон решается заговорить со стариком и заставить его вспомнить и рассказать о прошлой жизни.

Воспоминания старика разрозненны, и снабжены ненужными мелкими подробностями, которые раздражают Уинстона и не дают никакого представления о дореволюционной лондонской жизни. Ничего существенного старик не сказал, он помнил мелкие детали, не замечая больших, он не мог сопоставить время прошлого с настоящим, и не принес никакой полезной информации.

Уинстон ушел из бара, оставив старика, и невольно попал на ту улицу, где была лавка старьевщика (антиквара), именно там он покупал тетрадь для своего дневника. Старьевщик посетовал, что очень мало вещей осталось, и продавать нечего, хотя лавка была завалена разным хламом, который не представлял никакой ценности. Уинстон выбрал стеклянную полусферу с розовым кораллом внутри, ему понравилось стекло, такое мягкое и похожее на воду. Стоило пресс-папье всего 4 доллара, хотя, как понял Уинстон, его можно было сторговать и дешевле. Продавец пригласил Уинстона к себе на второй этаж и там показал гравюру на металле. Уинстон смутно вспоминал, что-то знакомое, именно комната, навевала воспоминания (как будто пахнуло прошлым, давно забытым уютом и теплом камина), он даже подумал снять эту комнату на время, но отогнал мысли. Гравюру он не купил. Потеряв осторожность, Уинстон вышел из лавки, не оглядевшись, просто выглянув в окно. В конце улицы с ужасом Уинстон обнаружил человека в синем комбинезоне (именно в таких и ходили партийцы), это был женщина, которая, как думал Уинстон следит за ним, чтобы сдать полиции мыслей. Холодный пот прошиб Уинстона, а живот схватило и уже до дома не отпускало, он ошибся улицей и пошел в противоположную сторону, он даже хотел догнать женщину и убить ее, но апатия, напавшая на него, не позволила Уинстону ничего. Домой он вернулся очень поздно, решив, что за ним придут ночью (забирали всегда только ночью), Уинстон даже подумал покончить жизнь самоубийством, но вялость во всем теле не подвигла его к действию.

Уинстон подозревал женщину, но проникся доверием к одному партийцу, который состоял во внутренней партии, О"Брайену (сам Уинстон состоял во внешней партии, внутренняя партия считалась элитой общества), как показалось Уинстону, О"Брайен так же как и он, не разделял всеобщего восхищения действиями партии, и увидел он это во взгляде, брошенном О"Брайеном на Уинстона, в жестах и потом долго сомневался, а не показалось ли ему, не придумал ли, не увидел ли то, что хотел увидеть.

Прошло несколько дней, и вот в коридоре Уинстон встретил женщину, которая якобы следила за ним, она шла навстречу, ее рука была не перевязи, Уинстон подумал, что она сломала руку, когда поправляла калейдоскоп, (женщина работала в литературном отделе - теперь романы и повести писали машины, а люди были просто обслугой при них), такое случалось часто. Женщина споткнулась и упала, охнув, Уинстон поспешил на помощь, хотя всеми фибрами души ненавидел эту шпионку. Женщина, когда Уинстон помогал ей подняться, что-то всунула в его ладонь. Еле дождавшись, когда сможет прочитать записку, Уинстон сначала зашел в туалет, а потом вернулся на свое рабочее место, где положил записку к остальным бумагам. Сначала он закончил нудную работу с цифрами, дав времени немного пройти, а сердцу успокоиться. Через некоторое время Уинстон пододвинул бумаги и смог прочитать записку, а в ней было написано три простых слова: "Я вас люблю". Как не хотел Уинстон привлекать к себе внимания, но все-таки перечитал записку еще раз, прежде чем отправить ее в гнездо памяти (так назывался утилизатор бумаг).

Они стали встречаться, Джулия, так звали девушку, оказалась знатоком предместий Лондона, она сама разрабатывала планы встреч и назначала потаенные места, где, возможно, не было микрофонов. То это была лесная полянка, то часовня, но встречи были так редки, что Уинстон решился снять комнату у старьевщика.

Сильно рискуя, любовники начали встречаться в бедном квартале пролов. Джулия приносила настоящий кофе, взамен суррогатному, который назывался "Победа", приносила настоящий сахар, вместо сахарина, настоящий хлеб и даже баночку джема, а еще настоящий чай. Любовь их была безудержной, и вместе с тем, отчаянной - они каждый раз ожидали ареста и казни, но никогда не надеялись на то, что могут быть вместе всегда, даже мысли не допускали о том, что можно сбежать и быть свободными и счастливыми. Комнатка старьевщика казалась им убежищем, в котором ничего с ними не может случиться, правда, в ней было полно крыс и оказалось, что Уинстон их панически боится, а кровать кишела клопами, но ни что из этого не могло смутить влюбленных. Джулия даже принесла косметику и красилась для Уинстона, а так же пообещала достать платье. Она ненавидела все, что связано с партией, но не верила в тайные общества, считала, что таким образом систему не победить, да, и не считала нужным вообще с ней бороться, она принимала партию как должное, но, в то же время, протестовала против некоторых рамок и ограничений, как любой, в ее возрасте, бунтует против системы.

Партия готовилась к "Неделе ненависти", в Лондоне падали ракеты, уничтожая людей, в городе появились плакаты с изображением солдата евразийской армии, бомбардировки резко участились, и падать стали в самые оживленные кварталы, а однажды даже на пустырь, который был отдан под детскую площадку - погибло множество детей. В городе возросло недовольство к врагу, плакаты с изображением вражеского солдата срывались и уничтожались, у пролов поднялся патриотический дух, стали возникать стихийные митинги.

Уинстон решил рассказать Джулии об истории с газетной заметкой, но она не поняла возмущений своего любовника и не разделила их. Уинстон назвал Джулию "Бунтовщицей ниже пояса", чем очень рассмешил и обрадовал ее, она даже в восторге обняла Уинстона. Джулию мало волновала общая идея борьбы, и она не заботилась о следующих поколениях, девушку больше заботили категории "здесь" и "сейчас".

Свершилось, наконец-то на Унистона вышел сам О"Брайен, он встретился с Уинстоном в коридоре и предложил зайти к нему, О"Брайену, в гости за новым изданием словаря Новояза. Уинстон понял, что с ним связалось Братство, тайное сопротивление против партии. И от мысли, что надо будет встретиться с О"Брайеном у Уинстона появилось чувство, что он ступил в сырую могилу.

Однажды Уинстон проснулся в слезах, ему снилась мать, он вспомнил свое детство, которое было отнюдь не радужным. Уинстон был весьма капризным и эгоистичным ребенком, он отнимал последние крохи еды у матери и у младшей сестры, сестра все время болела и вскоре стала угасать. Уинстон вспомнил, как отнял у сестры ее долю шоколада и сбежал из дома, когда шоколад был съеден, а раскаяние и стыд, переполнявшие Уинстона пригнали его домой, он не обнаружил ни сестры, ни матери - как думал Уинстон, их забрали полицейские мысли и уничтожили. Уинстон рассказал сон Джулии, но живого отклика не обнаружил, ей было все равно. Уинстон начинает что-то понимать, он предлагает Джулии не сдавать друг друга в мыслях, в любви. Он понимает, что признание из них выбьют, и в этом сомневаться не приходится, но в чувствах предать их не заставят. Уинстон вдруг определяет четкую цель - остаться не живым, а человеком, не предать своих чувств.

Наконец удалось прийти к О"Брайену, вместе с Уинстоном пришла и Джулия, дверь им открыл слуга, такая привилегия, иметь слуг, была у всех членов внутренней партии. О"Брайен выключил телекран, чем шокировал и Уинстона, и Джулию. О"Брайен предложил Уинстону самому поведать, зачем же он пришел сюда, Уинстон рассказал, что хочет быть врагом Партии, при разговоре присутствовал и слуга О"Брайена, Мартин. Они поговорили о том, что делает Братство, как оно живет. Оказалось, что ни один из членов сопротивления не знает полного списка состоящих в Братстве, потому что списка братства нет, есть отдельные члены сопротивления, которые изредка встречаются друг с другом, и в итоге, каждый из Братства знает не более четырех человек. О"Брайен угостил гостей вином, рассказал, что во имя движения придется делать иногда и очень страшные вещи (такие как, изменение внешности, ампутация одной из конечностей, вечная работа на заводе, диверсии, вплоть до выплеснутой кислоты в лицо ребенку, заражение и растление молодого поколения), Уинстон и Джулия поклялись, что сделают их. На один пункт они только ответили, что не согласны, это когда О"Брайен сказал, что им придется разлучиться, и заговорщик разрешил им быть вместе. Так же он поведал им, что жизнь заговорщиков, это жизнь без результата, работа на новые, последующие поколения, и если кто-то из заговорщиков попадется в лапы полиции мыслей, то помощи ждать им будет неоткуда, братство не помогает своим членам, разве, что бритву передадут в камеру, да и то редко.

Телекран надо было включить ровно через полчаса, О"Брайен сначала отправил слугу, потом приказал уйти Джулии, а потом сказал Уинстону, что он получит книгу Голдстейна, в которой написана правда о Партии и ее устройстве, эту книгу следовало прочитать и знать, только тогда они с Джулией станут полноправными членами Братства. Договорились, что книгу ему передадут в портфеле, который Уинстон якобы уронит на улице (на самом деле, предполагалась, что в этот день он будет вовсе без портфеля). О"Брайен сказал, что они обязательно встретятся, а Уинстон ответил, что встретятся там, где не нет темноты. О"Брайен разрешил Уинстону задать еще один вопрос, и тот вдруг спросил о старом стихотворении, которое ему рассказывал старьевщик, но старик не помнил последние строчки, а О"Брайен знал все это стихотворение наизусть. На том и попрощались, и Уинстон покинул дом О"Брайена.

Неделя ненависти шла своим чередом, работы было много, потому что прямо в разгар митинга сменился ход войны, теперь Океания воевала с Остазией, а Евразия стала союзником - смена курса произошла мгновенно - оратор, который с трибуны вещал про войну с Евразией тут же перешел на сводки с фронтов Остазии, все плакаты с изображением воина-еврозийца были сорваны незамедлительно, транспаранты растоптаны - появление этих плакатов и транспарантов было тут же названо диверсией Остазии, и ненависть перекинулась на новых врагов. Именно на этой демонстрации в руку Уинстону сунули портфель с заветной книгой.

А министерство правды уничтожало все документы, статьи и информацию о войне с Евразией, теперь следовало помнить, что война с Остазией была всегда, а Евразийцы вечные союзники Океании. Люди из внешней партии работали круглые сутки, для них даже матрасы принесли и положили их в коридоры, шесть дней трудилось министерство правды над переделкой истории, наконец, людей отпустили по домам.

Уинстон так и не смог открыть книгу, чтобы почитать ее, поэтому он спешил к "Убежищу", в комнатку на втором этаже, чтобы скорее прикоснуться к заветной книге и прочесть ее.

Книга называлась: Эммануэль Голдстейн "Теория и практика олигархического коллективизма". Уинстон начал читать, первая глава книги называлась: Незнание - сила. Уинстон прочел совсем чуть-чуть, но потом перелистнул страницы и оказался в третьей главе - Война - это мир. В этой главе говорилось о том, как воюют три сверхдержавы, что всегда есть противостояние двух против одной, и никогда нет борьбы между всеми тремя. Войны уже ведутся не за землю и не за власть, но все-таки они такие же кровавые, как и войны прошлого. А основное население даже не замечает войны, лишь иногда, прилетающие снаряды, напоминают о том, что где-то идут бои, да агитация и мероприятия под названиями "Час ненависти", "неделя ненависти" не дают забывать о войне. Войны ведутся за Экваториальную Африку, или страны Ближнего Востока, за индонезийский архипелаг, и не за землю, а за рабочие руки борются сверхдержавы, за новых рабов, руками которых можно добывать полезные ископаемые, чтобы производить как можно больше оружия, чтобы захватывать новые территории и новые рабочие руки, чтобы производить больше оружия, и так до бесконечности. Сущность войны - уничтожение не только человеческих жизней, но и плодов человеческого труда. Людей, живущих в сверхдержавах, держат в состоянии постоянного голода, в нищете всеобщего благосостояния, без частной собственности и фактически без личных вещей. В книге сказано, что войне никогда не будет конца, потому что выгодно работать для фронта и для мифической победы, так проще держать людей в повиновении, а чтобы они выплескивали свои эмоции, то для этого проходят мероприятия ненависти. Автор называет войну сверхдержав - мошенничеством, похожим на схватки жвачных животных, чьи рога растут под таким углом, что не способны ранить соперника.

В первой главе рассказывалось, как происходило становление Партии, и как она брала выбранный раз и навсегда курс, курс средних классов, которые не захотели отдавать власть в чьи-либо руки, как это бывало после революций. Они лишили людей всего, запретили личное и даже любовь, они превратили людей в зомби, и вели непрекращающиеся войны, которые съедали больше половины ресурсов и бюджета, они начали изменять прошлое, окружили все ложью, а так же создали министерства, которые сами по себе уже в названиях несли ложь. Министерство правды - занималось изменением прошлого, министерство любви - занималось пытками людей и т.д. И самое главное, Партия не поддерживала идеи о равенстве людей, считая эту идею тупиковой, поэтому в Океании, были четкие градации и неравенства. Общество четко делилось на три составляющих: внутренняя (зажиточная) и внешняя (средний класс) партии и пролы (бесправные, почти рабы).

Джулия давно спала, и Уинстон решил прекратить читать и сам заснул.

Проснулся он с ощущением, что спал долго, но оказалось, что спал он мало и он снова задремал, во дворе запела женщина, которая часто развешивала белье. Уинстон с Джулией проснулись и стали у окна, они обсуждали представительницу пролов, размышляя, красивая она или нет. Уинстон восхищался телом женщины, и сказал Джулии, что они должны сохранить живым разум, точно, так как пролы сохранили живыми свои тела, Уинстон назвал себя мертвецом, а потом и себя, и Джулию покойниками. Из стены ему вторил голос, повторивший фразу Уинстона. За гравюрой на стене висел телекран, их раскусили. Бесстрастный голос посоветовал не двигаться, и в комнатку из окон и двери полезли люди в черных комбинезонах. Кто-то разбил стеклянное пресс-папье, и маленький розовый коралл покатился к ногам Уинстона. В комнатку вошел старьевщик, но он преобразился, это теперь был не старик, его, прежде седые волосы, стали черными, простоватый говорок исчез, очков не было, он стал крупнее и выше, даже черты лица изменились, и выглядел он на тридцать пять лет. Когда бывший старьевщик заговорил, Уинстон понял, что именно его голос звучал из телекрана. Уинстон впервые видел сотрудника полиции мыслей.

Уинстон попал в министерство любви, сначала его не били и держали в общей камере с преступниками, у него постоянно болел живот. Потом его перевели в камеру-одиночку, где он должен был без движения сидеть на скамье, его не кормили, и постоянно хотелось есть. Через камеру, в которой сидел Уинстон, проходили некоторые заключенные, с которыми иногда даже можно было поговорить, потом из телекрана кричали, призывая к тишине, то же самое происходило, если кто-то начинал двигаться. Одним из сокамерников Уинстона оказался его сосед, он радовался тому, что его сдала дочурка, и хотел искупить вину перед Партией. Все боялись комнаты номер сто один, но никто не знал, что же в этой комнате такое.

Невозможно было определить, сколько прошло времени и, какое время суток на дворе, на каком этаже ты находишься, потому что в министерстве правды не было окон, не было часов, только страх и неизвестность. Сколько Уинстон провел в камере, он не знал, он просто тихо сидел на скамье, положив руки на колени, надеясь на то, что Братство перешлет ему бритву, но понимал, что никогда не вскроет себе вены. В один из моментов, дверь открылась, и на пороге камеры возник О"Брайен, Уинстон даже вскочил, думая, что полиция мысли поймала одного из главных заговорщиков, но О"Брайен, оказывается, работал в министерстве правды, с его появлением для Уинстона начался ад. Его пытали и кололи наркотиками, боль постоянная и непроходящая поселилась во всем его теле, Уинстон потерял чувство времени и ощущение реальности. Неважно было, сознается он или нет, его просто ломали, тупо и жестоко. Тюремщики довели его до исступленного состояния, заставляя молить о пощаде и даже плакать, в конце концов, у Уинстона остались только рот и рука, дающий показания и подписывающая все, что от него требуется, он оговорил себя, оговорил знакомых, и уже ничего не имело значения. Видения и реальность слилось воедино.

Однажды он очнулся в комнате, где лежал перехваченный ремнями так туго, что не мог пошевелиться, даже затылок его был закреплен. В комнату вошел О"Брайен, он объяснил Уинстону, что тот болен, серьезно и тяжело, что его пытаются вылечить. Он показал Уинстону газетную статью, которая однажды так потрясла Уинстона, О"Брайен уничтожил статью и сказал, что этой статьи не было. Потом он показал Уинстону четыре пальца на руке и приказал сказать, что тот видит пять пальцев, чтобы Уинстон не вздумал сопротивляться, его начали пытать током. Пленник уже не знал что говорить, и что думать, потому что, ему казалось, что даже мысли его читаются. Уинстон был готов сдаться, он пытался угодить О"Брайену, отвечать на его вопросы, с кем воюет Океания, и с кем она всегда воевала, если он отвечал неправильно, получал заряд тока. Уинстон знал, что рано или поздно его сломают, О"Брайен сказал ему, что как только он очистится, и будет верить во все, что говорит Партия, он будет казнен, но даже, если он выживет и проживет девяносто лет, он все равно никогда не будет свободным (эдакий овощ, которому ничего не надо). Уинстон спросил про Джулию и узнал, что она сдала его сразу же, О"Брайен говорил, что никогда не встречал настолько готового служить и сотрудничать с полицией мыслей человека.

К Уинстону подвели аппарат, и О"Брайен приказал выдать три тысячи, Уинстон съежился, но О"Брайен предупредил, что больно не будет. В голове произошел чудовищный взрыв, но больно не было, когда Уинстон пришел в себя, он почувствовал, что в голове есть пустота, будто бы кусок вынули, он помнил, кто он и где находится, но что-то существенное забылось. О"Брайен сказал, что это пройдет, Уинстон на какое-то мгновение действительно стал верить, что видит пять пальцев, но когда все прояснилось, их снова стало четыре. Уинстон помнил, что пустота в голове, в момент действия аппарата, заполнялась чуждой информацией, и верилось, что вранье это правда... Но все встало на свои места. О"Брайен разрешил Уинстону задавать вопросы, (он признался, что ему интересно общаться с Уинстоном), Уинстон спросил про большого брата и получил весьма уклончивый ответ, что тот существует, и будет существовать всегда, что он не может умереть. А вот про Братство О"Брайен не ответил, сказал лишь, что Уинстон никогда не узнает, существует ли братство.

Тогда Уинстон спросил про комнату сто один и что в ней делается, на что О"Брайен ответил, что Уинстон сам знает, что делается в этой комнате. После этого Уинстону сделали укол, и он уснул.

Уинстона долго ломали, пока наконец он не начал сдаваться, но все-таки он старался бороться до конца, и не предал Джулию, с этим даже согласился О"Брайен. Однажды он разговаривал с Уинстоном и предложил ему раздеться и посмотреться на себя в зеркало. Уинстон скинул комбинезон и подошел к зеркалу, в котором не узнал себя: на него смотрел древний и тощий старик, зубы его крошились, волосы выпадали клоками, вместо тела он увидел скелет, обтянутый кожей. О"Брайен подошел к Уинстону и выдрал клок волос, а потом точно так же легко выдернул зуб изо рта Уинстона. Он сказал, что если Уинстон и был человеком, то теперь он жалкое подобие человека. Уинстон начал одеваться, потом не совладал со своими чувствами и заплакал.

Прошло некоторое время, Уинстон отъелся, стал выглядеть лучше, начал заниматься физкультурой, ему вставили новые зубы, и здоровье его поправилось, заключенный министерства любви даже почти научился верить в преднамеренную ложь партии, но никак не мог полюбить старшего брата, как ни старался. Однажды, когда Уинстон ожидал, что его вот-вот должны расстрелять, он представил, что идет по чудесной Золотой стране, и ему было в ней хорошо, он шел по тропинке и вдруг начал звать Джулию, и тут же испугался минутной слабости, вся его тонко сплетенная игра была вмиг разрушена. В камеру вошел О"Брайен, он был недоволен и Уинстон сознался, что ненавидит старшего брата. О"Брайен приказал отвести его в комнату номер сто один.

Там Уинстона привязали к креслу, а на стол была поставлена клетка с крысами. О"Брайен знал о паническом страхе Уинстона перед этими серыми грызунами, даже знал о его кошмарных снах про крыс. Уинстон держался до последнего, но когда клетку поднесли к лицу, (она была оборудована таким приспособлением, что лицо плотно прилегало к клетке, открывались дверцы и крысы набрасывались на лицо приговоренного) и щелкнул один затвор, выпускающий крыс в средний отсек, Уинстон закричал, но видел и слышал все как бы со стороны, сверху, и он предал Джулию, он умолял, чтобы вместо него взяли Джулию, и пытали крысами, пусть ее, только бы не его. Дверцу клетки закрыли.

Уинстона выпустили и даже не следили за ним, его повысили на работе и стали больше платить, он был предоставлен себе самому и его богом стал джин, которому он служил постоянно. Однажды Уинстон встретился с Джулией, случайно на улице, подошел к ней, хотя и не хотел, он знал, что теперь за ними никто не следит, и они бы могли даже предаться любви, но этого не хотелось. Джулия сказала ему, что предала его, а он сказал ей, что предал ее. Джулия начала рассуждать на тему, что с человеком могут сделать так, что он захочет подставить другого человека, и Уинстон с ней согласился. Он отметил, что Джулия очень сильно огрубела, она раздалась в теле и ее талия стала жесткой. Джулия говорила о том, что после предательства начинаешь относиться по другому к тому человеку, которого предал, и, они поспешили разойтись, тем более что их разделила толпа, и Уинстон не стал этому мешать, он ушел, в свое кафе "под каштаном", где официанты всегда держали для него столик у стены, и знали, сколько джина он выпивает за вечер. Уинстон ждал вестей с фронта, Океания воевала с Евразией и она воевала с Евразией всегда, Уинстон боялся, что передадут сводку о поражении, но передали сводку о победе, и он возликовал вместе со всеми горожанами. Две слезы скатились по его щекам, и он мысленно вернулся в министерство Любви, в его ярко освещенные коридоры, где он, Уинстон, проходил обучение, и теперь, вдруг, сидя в кафе и слушая сводку, Уинстон понял, что абсолютно счастлив, ибо борьба закончилась, он одержал над собой победу - он любил Старшего брата.

Очень кратко Тоталитарное государство. Член партии пытается противостоять власти, сохранив своё сознание от манипуляции. Но мыслепреступление скрыть невозможно, и партия подчиняет человека системе.

Первая часть

1984 г. Лондон, столица Взлётной полосы I, провинции Океания. 39-летний невысокий тщедушный Уинстон Смит, сотрудник Министерства правды со стажем, поднимается в свою квартиру. В вестибюле висит плакат с изображением громадного грубого лица с густыми чёрными бровями. «Старший Брат смотрит на тебя» - гласит подпись. В комнате Уинстона, как и в любой другой, в стену вмонтирован аппарат (телекран), круглосуточно работающий и на приём, и на передачу. Полиция мыслей подслушивает каждое слово и наблюдает за каждым движением. Из окна виднеется фасад его министерства с партийными лозунгами: «Война - это мир. Свобода - это рабство. Незнание - сила».

Уинстон решает вести дневник. Это преступление карается смертью или каторжными лагерями, но ему необходимо выплеснуть свои мысли. Вряд ли они достигнут будущего: полиция мысли всё равно до него доберётся, мыслепреступление нельзя скрывать вечно. Уинстон не знает, с чего начать. Он вспоминает утреннюю двухминутку ненависти в министерстве.

Главным объектом двухминутки ненависти всегда был Голдстейн - изменник, главный осквернитель партийной чистоты, враг народа, контрреволюционер: он появился на телекране. В зале Уинстон встретил веснушчатую девицу с густыми тёмными волосами. Он с первого взгляда невзлюбил её: такие молоденькие и хорошенькие были «самыми фанатичными приверженцами партии, глотателями лозунгов, добровольными шпионами и вынюхивателями ереси». В зал вошёл и О’Брайен - высокопоставленный член партии. Озадачивал контраст его воспитанности и телосложения боксёра-тяжеловеса. В глубине души Уинстон подозревал, что О’Брайен «политически не вполне правоверен».

Он вспоминает свой давний сон: кто-то говорил ему: «Мы встретимся там, где нет темноты». Это был голос О’Брайена.

«Уинстон не мог отчётливо припомнить такое время, когда бы страна не воевала... Официально союзник и враг никогда не менялись... Партия говорит, что Океания никогда не заключала союза с Евразией. Он, Уинстон Смит, знает, что Океания была в союзе с Евразией всего четыре года назад. Но где хранится это знание? Только в его уме, а он, так или иначе, скоро будет уничтожен. И если все принимают ложь, навязанную партией,... тогда эта ложь поселяется в истории и становится правдой».

Теперь даже дети доносят на своих родителей: отпрыски соседей Уинстона Парсонсов точно постараются поймать мать и отца на идейной невыдержанности.

В своём кабинета Уинстон принимается за работу. Он изменяет данные в газетах, выпущенных ранее, в соответствии с сегодняшним заданием. Уничтожались неверные прогнозы, политические ошибки Старшего Брата. Имена нежелательных лиц вычёркивались из истории.

В столовой в обед Уинстон встречает филолога Сайма, специалиста по новоязу. Он говорит о своей работе: «Это прекрасно - уничтожать слова... В конце концов мы сделаем мыслепреступление попросту невозможным - для него не останется слов». «Сайма несомненно распылят» - думает Уинстон. «Нельзя сказать, что неправоверен... Но всегда от него шёл какой-то малопочтенный душок».

Внезапно он замечает, что девушка с тёмными волосами, которая ему встретилась вчера на двухминутке ненависти, пристально наблюдает за ним.

Уинстон вспоминает свою жену Кэтрин. Они разошлись 11 лет назад. Уже в самом начале совместной жизни он понял, что «никогда не встречал более глупого, пошлого, пустого создания. Мысли в её голове все до единой состояли из лозунгов».

Смит считает, что только пролы - низшая каста Океании, составляющая 85 % населения, - могут уничтожить партию. У пролов даже нет телекранов в квартирах. «Во всех моральных вопросах им позволено следовать обычаям предков».

«С ощущением, что он говорит это О’Брайену», Уинстон пишет в дневнике: «Свобода - это возможность сказать, что дважды два - четыре».

Вторая часть

На работе Уинстон вновь встречает эту веснушчатую девушку. Она спотыкается и падает. Он помогает ей встать, и девица суёт ему в руку записку, содержащую слова: «Я вас люблю». В столовой они договариваются о свидании.

Они встречаются за городом, среди деревьев, где их не могут подслушать. Джулия - так зовут девушку - признаётся, что связей с партийцами у неё были десятки. Уинстон приходит в восторг: именно такая испорченность, животный инстинкт могут разорвать партию в клочья! Их любовные объятия становятся боем, политическим актом.

Джулии 26 лет, она работает в отделе литературы на машине для сочинения романов. Джулия поняла смысл партийного пуританства: «Когда спишь с человеком, тратишь энергию; а потом тебе хорошо и на всё наплевать. Им это - поперёк горла». Они хотят, чтобы энергия использовалась только для партийной работы.

Уинстон нанимает комнату над лавкой старьёвщика мистера Чаррингтона для встреч с Джулией - там нет телекрана. Однажды из норы показывается крыса. Джулия относится к ней равнодушно, у Уинстона крыса вызывает отвращение: «Нет ничего страшней на свете».

Исчезает Сайм. «Сайм перестал существовать; он никогда не существовал».

Когда Уинстон однажды обмолвился о войне с Евразией, «Джулия ошеломила его, небрежно сказав, что, по ее мнению, никакой войны нет. Ракеты, падающие на Лондон, может быть, пускает само правительство, „чтобы держать людей в страхе“».

Наконец происходит судьбоносный разговор с О’Брайеном. Он подходит к Смиту в коридоре и даёт свой адрес.

Уинстону снится мать. Он вспоминает своё голодное детство. Как исчез отец, Уинстон не помнит. Несмотря на то, что еду нужно было разделить между матерью, его болезненной сестрёнкой двух-трёх лет и самим Уинстоном, он требовал всё больше еды и получал её от матери. Однажды он отобрал у сестры её порцию шоколада и убежал. Когда он вернулся, ни матери, ни сестры уже не было. После этого Уинстона отправили в колонию для беспризорных - «воспитательный центр».

Джулия решает встречаться с Уинстоном до самого конца. Уинстон говорит о пытках, если их раскроют: «Признание не предательство. Что ты сказал или не сказал - не важно, важно только чувство. Если меня заставят разлюбить тебя - вот будет настоящее предательство».

Уинстон и Джулия приходят к О’Брайену и признаются, что они враги партии и мыслепреступники. О’Брайен подтверждает, что организация заговора против партии, именуемая Братством, существует. Он обещает, что Уинстону передадут книгу Голдстейна.

На шестой день Недели ненависти объявляют, что Океания с Евразией не воюет. Война идёт с Остазией. Евразия - союзник. «Океания воюет с Остазией: Океания всегда воевала с Остазией». В течение пяти дней Уинстон работает над уничтожением данных прошлого.

Уинстон начинает читать книгу Эммануэля Голдстейна «Теория и практика олигархического коллективизма» в комнатке в лавке мистера Чаррингтона. Позже Джулия и Уинстон слушают у окна, как поёт женщина-прол. «Мы - покойники» - по очереди произносят они. «Вы покойники» - раздаётся железный голос у них за спиной. Джулию ударяют и уносят. В комнате был спрятан телекран. Входит мистер Чаррингтон. «Он был похож на себя прежнего, но это был другой человек... Это было лицо настороженного хладнокровного человека лет тридцати пяти. Уинстон подумал, что впервые в жизни с полной определённостью видит перед собой сотрудника полиции мыслей».

Третья часть

«Уинстон не знал, где он. Вероятно, его привезли в министерство любви, но удостовериться в этом не было никакой возможности». В его камере, где постоянно горит свет, появляется Парсонс. Во сне он кричал: «Долой Старшего Брата!», и дочурка донесла на него. Уинстон остаётся один в камере, входит О’Брайен. «И вы у них!» - кричит Уинстон. О’Брайен отвечает: «Я давно у них... Не обманывайте себя. Вы знали это... всегда знали».

Начинается кошмар. Уинстона бьют и пытают. Он узнаёт, что за ним наблюдали семь лет. Наконец появляется О’Брайен. Уинстон прикован к какому-то орудию пыток. О’Брайен впоминает фразу, написанную Смитом в дневнике: «Свобода - это возможность сказать, что дважды два - четыре»? Он показывает четыре пальца и просит Уинстона казать, сколько их. Уинстон упорно повторяет, что их четыре, хотя О’Брайен усиливает боль арестованного с помощью рычага. Наконец, не выдержав боли, Уинстон кричит «Пять!» Но О’Брайен говорит: «Вы лжёте. Вы всё равно думаете, что их четыре... Вы понимаете, Уинстон, что тот, кто здесь побывал, не уходит из наших рук неизлеченым?»

О’Брайен говорит, что партия стремится к власти только ради неё самой. Он один из тех, кто писал книгу Братства. Партия будет всегда, её нельзя свергнуть. «Уинстон, вы - последний человек. Ваш вид вымер... Вы вне истории, вы не существуете». О’Брайен отмечает, как опустился Уинстон, но тот возражает: «Я не предал Джулию». «Совершенно верно. Вы не предали Джулию» - соглашается О’Брайен.

Уинстона продолжают держать взаперти. В полузабытьи Уинстон кричит: «Джулия, моя любимая!» Очнувшись, он понимает свою ошибку: О’Брайен ему этого не просит. Уинстон ненавидит Старшего Брата. «Умереть, ненавидя их, - это и есть свобода». Уинстона отправляют в комнату сто один. К его лицу подносят клетку с отвратительными крысами - этого он выдержать не может: «Отдайте им Джулию!.. Не меня! Джулию!» - кричит он.

Уинстон сидит в кафе «Под каштаном». Он размышляет над тем, что с ним случилось: «Они не могут в тебя влезть», - сказала Джулия. Но они смогли влезть. О’Брайен верно сказал: «То, что делается с вами здесь, делается навечно».

Уинстон встретил Джулию уже после пыток в Министерстве любви. Она изменилась: «Лицо приобрело землистый оттенок, через весь лоб к виску тянулся шрам... Но дело было не в этом». Её талия, когда Уинстон обнял Джулию, показалась каменной: как у трупа, который Уинстону когда-то пришлось вытаскивать из-под завалов. Оба признались друг другу в предательстве. Джулия отметила самое главное: когда человек кричит, чтобы вместо него отдали другого, он не просто так говорит, он этого хочет. Да, Уинстон хотел, чтобы её, а не его отдали.

В кафе раздаются победные фанфары: Океания победила Евразию. Уинстон тоже одерживает победу - над собой. Он любит Старшего Брата.

Роман о будущем, которое (по датам и срокам) для нас осталось уже в прошлом, все еще может быть угрозой для утопистов, мечтающих о безупречной системе, о государстве-машине. Герой Уинстон Смит совершает мыслепреступление - начинает дневник, так как не может не выплеснуть свои сомнения на бумагу. Он пишет все-таки так, чтобы его не видели через специальные экраны, которые установлены в каждой квартире. Трансляция лозунгов и в то же время наблюдение за людьми идет постоянно.

Часть 1. В бесчеловечном государстве

Дело происходит в Англии, хотя в той реальности это могущественная Океания. Люди здесь похожи на винтики в системе, все здесь пропитано идеологией, вокруг лозунги. Людям лучше ходить строем и не иметь своих суждений. И так в этом антиутопичном романе показана страшная воля Партии, общество, в котором нельзя иметь свое мнение, нельзя отличаться. Министерство правды, любвии другие превращаются в "мини": мини финансы, мини экология... названия говорят сами за себя! И сам "новояз", созданный в этой системе, низводит всю творческую натуру человека к нулю, к отрицательным числам.

Пятиминутки ненависти, на которые сгоняют людей, демонстрируют им классовых врагов, пугают ими. Это становится обязательным и привычным, как минута гимнастики, людей учат ненавидеть, заставляют привыкнуть к ненависти, направленной на "врагов". Кстати, обычный сценарий показа заключается в том, что основной враг Власти - тот, кто когда-то начинал вместе с ее основателями, но потихоньку они разошлись во взглядах, вот его и объявили вне закона. На этих "шоу" нужно выплескивать свой негатив (кричать, ругаться, разрушать). Как у булгаковского Воланда на представлении здесь тоже милосердие иногда проявляется. Например, женщина вскрикивает, когда показывает, как погибают дети, пусть они тоже "вражеские". Но конечно, милосердие это никак не поощряется, а наоборот. Кстати, дети тут постоянно доносят на родителей (даже если те говорят во сне), предательства, вообще, процветают.

Сам Уинстон когда-то украл еду у сестры, а пока прятался, ее и их маму "распылили". Работа выросшего Уинстона состоит в изменении старых газет, чтобы прогнозы там соответствовали реальности. Еще он вычеркивает людей, оказавшихся предателями.

Образ врага здесь создается намеренно как стимул к ударной работе и способ отвлечь народ от проблем. Возможно, и бомбы на мирных жителей сбрасывает сама Парти, чтоб держать всех в страхе. А лозунги здесь противоречат здравому смыслу. По этим утверждениям война, дескать, это мир.

Часть 2. История утопической любви

У Смита сложные отношения с женщинами, скорее, отсутствие таковых. Особенно не нравятся ему те политизированные юные красавицы, которые носят специальные пояса, показывающие, что эти дамы, вообще, отрицают отношения с мужчинами. Понятно, что любовь, семья и остальные "нежности" - это слишком большая роскошь для Океании. И несмотря ни на что, герой влюбляется в совершенно удивительную женщину - веснушчатую Джулию. Для него она - путь к новому миру, к сопротивлению бесчеловечной системе. Девушка сама подбрасывает ему записку о любви. Они встречаются в лесу, женщина признается, что у нее было много любовников... А Смит рад! Понимает, что она настоящая, а не холодная-идейная. Работает Джулия с машинкой, пишущей романы.

Между прочим, Смит уже был женат. Его жена Кэтрин была хороша, но вот только в голове у нее были лишь лозунги Партии. Уинстон думал, что его отношения с женщинами навсегда закончены, но тут появилась Джулия... их отношения - это, по своему, борьба с системой.

К влюбленным попадает запрещенная книга, но они решают "идти до конца", понимая свой риск. Их все же арестовывают, ведь следили за ними уже лет семь.

Часть 3. В заточении

Когда герой попадает в тюрьму, начинаются допросы, долгие разговоры. Действительно, его стараются психологически сломать. Без пыток, конечно, не обходится, но и день за днем планомерно ломают его психику. Бесконечные разговоры приводят к тому, что заключенный уже просто теряет терпение. Он кричит своему мучителю, бросает ему самый важный вопрос, мол, что вы хотите от меня. В самом начале своего дневника Уинстон написал, что свобода - это сказать, что дважды два четыре. Он понимает, что им нужно, чтоб он признал, будто дважды два равно пять. И он готов уже и на это. Однако оказывается, что пленник ошибся в своих расчетах.

Цифра в ответе - это нечто слишком определенное, так было бы слишком просто - всегда называть неправильный ответ. Власть в том мире вовсе не отрицает правды, ведь иногда и она может быть удобной и выгодной. Основная цель Партии - сломать человека как личность. Вот почему, несчастное "дважды два" должно быть не больше, не меньше правильного ответа, но и не обязательно четыре... А нужно столько, сколько нужно Партии. И ответ на даже математический вопрос должен звучать, как "а сколько нужно".

В результате самой страшной для него пытки (клетка с отвратительными крысами) Смит предает Джулию - кричит, чтоб ее отдали крысам вместо него.

Сломленный, придавленный собственной трусостью, Уинстон выходит из тюрьмы, встречает Возлюбленную. Она тоже его предала. И теперь они оба чувствуют себя уже не собой, а роботами, у них, в них не осталось ничего человеческого. Теперь они любят только Большого Брата, который наблюдает за каждым...

Роман учит не создавать никакие утопические системы, особенно если они не учитывают личности людей, их свободы, мнения.

Картинка или рисунок Джордж Оруэлл - 1984

Другие пересказы для читательского дневника

• Краткое содержание Шолохов Родинка

  Николка Кошевой восемнадцатилетний парень. Он стыдится своего возраста, потому что не по годам умен и храбр. В свои восемнадцать он является командиром эскадрона. Ему удалось благополучно ликвидировать две очень опасные банды.

• Краткое содержание Аленушкины сказки Мамина-Сибиряка

  Однажды в лесу родился маленький зайчик. Он очень боялся всех и всего: лису, волка, медведя, громкого шороха и неожиданного звука. Зайчишка прятался под кустиками и в траве.

• Краткое содержание Сартр Тошнота

  Роман «Тошнота» написан в стиле дневника, записи делает Антуан Рокантен, который является главным героем произведения. Он делает историческую работу, которая рассказывает о жизни маркиза де Рольбона.

• Краткое содержание Искандер Первое дело

  Название этого рассказа означает то, что мальчику впервые доверили серьёзную работу, которая так важна для становления мужчины. Для ребенка очень важно помочь родным, не спасовать перед трудностями.

• Краткое содержание Семеро против Фив Эсхил

  Царь Этиокл выступает перед своими подданными на площади. Он говорит об опасности, которая угрожает его государству. Царь надеется, что боги защитят Фивы от врага. Женщины плачут. Этиокл призывает мужчин сражаться за свободу, а женщин отправляет по домам.

Распространение военной диктатуры в 20 веке не могло укрыться от внимательного взгляда литераторов, которые чутко фиксировали малейшие колебания общественных мнений. Многие писатели заняли те или иные стороны баррикад, не отстраняясь от политических реалий своего времени. Среди блестящих талантов, разделяющих идеи гуманизма и индивидуализма личности, грубо попираемого в авторитарных государствах, особенно выделяется автор гениальной антиутопии «1984» Джордж Оруэлл. В своем произведении он изобразил будущее, которого стоит бояться во все времена.

Роман повествует о возможном сценарии развития мира. После череды кровопролитных войн и революций Земля была разделена на три сверхдержавы, которые перманентно воюют между собой, чтобы отвлекать население от нерешенных внутренних проблем и полностью его контролировать. Описание книги «1984» стоит начать с главного действующего лица. В одной из этих империй живет герой – работник министерства правды, органа власти, специализирующегося на уничтожении и переписывании прошлого под новые стандарты. Кроме того, оно занимается пропагандой ценностей существующего строя. Уинстон каждый день видит, как происходящее в реальной жизни перекраивается в угоду политическим интересам правящей элиты, и задумывается о том, насколько правильно то, что происходит. В его душу закрадываются сомнения, и он заводит дневник, которому смело их поверяет их, прячась от вездесущих камер (его телеэкран не только транслирует то, что нужно смотреть, но и снимает его покои). С этого начинается его протест.

В новой системе нет места индивидуальности, поэтому Смит ее тщательно скрывает. То, про что он пишет в дневнике, является мыслепреступлением и карается смертной казнью. Утаивать что-либо от Большого Брата (верховный правитель Океании) нелегко: все дома из стекла, везде камеры и жучки, полиция мыслей следит за каждым движением. Он встречает Джулию, весьма раскрепощенную особу, которая тоже таит в себе самостоятельную личность. Они влюбляются друг в друга, а местом свиданий назначают обиталище пролов – низшей касты рабочих. За ними не наблюдают так рьяно, ведь их интеллектуальный уровень ниже среднего. Им разрешается жить по обычаям предков. Там герои предаются любви и мечтам о революции руками тех самых пролов.

В конце концов, они знакомятся с настоящим представителем сопротивления, который дает им запрещенную книгу о философии грядущего переворота. За ее чтением пару как раз и застает полиция мысли: надежный человек оказался агентом полиции мыслей. После жестоких пыток Уинстон и Джулия сдаются и предают друг друга. В финале они искренне верят в могущество Большого Брата и разделяют общепринятую точку зрения, что в стране все хорошо.

Как Оруэлл придумал название 1984?

Автор написал свой труд в 1948 году, и избрал для него название, поменяв порядок двух последних чисел. Дело в том, что в это время мир поближе познакомился с мощнейшей армией в Европе родом из СССР. У многих замученных лишениями и боевыми действиями людей сложилось впечатление, что на место немецко-фашистского агрессора пришел другой, не менее беспощадный и опасный противник. Угроза Третьей Мировой Войны, несмотря на поражение Третьего Рейха, по-прежнему витала в воздухе. И тогда вопрос о правомерности какой-либо диктатуры активно обсуждался людьми со всего света. Оруэлл, видя, к каким ужасающим последствиям привела борьба авторитарных режимов и их своеволие в пределах своих государств, стал убежденным критиком тирании во всех ее проявлениях. Он боялся, что в будущем деспотичная власть уничтожит «свободу говорить, что дважды два – четыре». Опасения за судьбу цивилизации породили замысел антиутопии «1984». Как видно, писатель угадывал триумф тоталитаризма в недалеком будущем: всего лишь через 36 лет с момента создания книги. Значит, обстановка располагала к мрачным предсказаниям, которые, во многом благодаря искусной пропаганде гуманистических идеалов в литературе, не сбылись.

Художественный мир Оруэлла

• Геополитическая система. Действие происходит в стране под названием Океания. У нее есть две соперницы: Евразия и Остазия. То с одной, то с другой заключаются союзы, а в это время с другой идет война. Так скрепляющей силой внутреннего порядка становится внешняя угроза. Ею оправдываются дефицит продуктов, тотальная слежка за всеми, бедность и другие социальные проблемы.
• Большой Брат (в некоторых переводах романа «1984» звучит как «Старший Брат»). Для того чтобы все это органично выглядело, сотрудники министерства правды ежедневно переписывают вчерашние газеты и распространяют их задним числом. Так же сглаживаются все просчеты Старшего Брата – верховного правителя Океании. Культ его личности очень развит и играет роль национальной идеологии: он что-то вроде Бога. Повсюду развешаны своеобразные иконы с его изображением и лозунги от его имени. В этих деталях легко усмотреть поразительное сходство с геополитической обстановкой тех лет.
• Ангсоц – правящая партия, которую привели к власти Большой Брат и Эммануэль Голдстейн (аллюзия на Ленина и Троцкого). Она, прежде всего, использует психологический контроль над гражданами, наибольшее значение придается мыслительной деятельности людей. Для того чтобы иметь над ней абсолютную власть, чиновники переписывают историю вплоть до вчерашних газет.
• Оппозиционер Голдстейн. Разумеется, у партии (она одна на всю страну, олицетворяет власть в целом) есть и внутренний враг – некто Голдстейн и его организация «Братство». Он – выдуманный глава вымышленной оппозиции, магнит, который притягивает недовольных существующим строем и обрекает их на арест и пытки. Именно его несуществующие ряды затянули главных героев антиутопии «1984». Фиктивные уголовные дела и ругань, адресованная деятелю сопротивления, дополняют повестку дня граждан Океании, которые и так не видят ничего, кроме насилия.
• Двоемыслие. Однако абсурдность этого политического строя в том, что с детства знакомые нам слова приобретают противоположное значение: министерство любви занимается пытками и казнями, а министерство правды напропалую лжет. Знаменитые команды фас для жителей Океании «Война - это мир. Свобода - это рабство. Незнание - сила» воспринимаются запуганными и отупевшими от нескончаемой пропаганды людьми, как прописные истины, хотя перед нами антонимические пары, не более того. Но и им в атмосфере диктатуры придали философское значение. Война служит гарантом внутренней стабильности: никто не пойдет на революцию хотя бы из патриотических побуждений, ведь родина в опасности. Проблемы мира чужды военному времени. Свобода героев Оруэлла в том, что они чувствуют себя в безопасности, да и скрывать им нечего. Они находятся в единении с обществом и государством, значит, если свободна страна (а независимость солдаты отстаивают на поле боя), то независима и личность. Следовательно, рабское поклонение Большому Брату принесет истинную гармонию. А невежество этому поспособствует, ведь незнающий человек не ведает сомнений и твердо идет к общей цели в одной шеренге с товарищами. Таким образом, откровенная нелепица долгое время была национальной идеей во многих авторитарных странах.
• Новояз. Это изобретение филологов Океании. Они создавали новый язык сокращений и жаргона, чтобы сделать мыслепреступление (сомнение в правильности общепринятых жизненных установок) невозможным. Новояз должен был парализовать мысль, ведь то, для чего нет слова, перестает существовать для человека. Герои «1984» без языка не смогут даже нормально общаться, следовательно, ни о каком мятеже и речи не будет.
• Пролы – рабочий класс, составляющий около 85% населения. Их жизнь власти пустили на самотек, так как эти люди отупели от тяжелого примитивного труда и не способны на революционное мышление. Их порядки определяются традициями, а мнение – суевериями. Но именно на их прорыв рассчитывает Уинстон.
• Полиция мыслей – шпионская организация, осуществляющая контроль за мыслительной деятельностью граждан Океании.

Главные герои

1. Уинстон Смит – главный герой романа «1984», сотрудник министерства правды. Ему 39 лет, он худощавый и нездоровый на вид. У него изможденное лицо с резкими чертами, усталый взгляд. Он склонен к раздумьям и сомнениям, исподтишка ненавидит существующий строй, но не располагает смелостью, чтобы протестовать открыто. С детства Уинстон был эгоистичным и слабым: его семья жила в нищете, и он вечно жаловался на голод, отнимал еду у матери с сестрой, а однажды отобрал у сестры шоколадку, убежал, и, вернувшись, никого не обнаружил. Так он попал в интернат. С тех пор его натура мало изменилась. Единственное, что его возвысило, — это любовь к Джулии, породившая в нем смелость и готовность к борьбе. Однако испытаний мужчина не выдерживает, к жертве ради любимой женщины он не готов. Оруэлл издевательски присваивает ему унизительную фобию – боязнь крыс, которая губит чистосердечные порывы Смита. Именно клетка с грызунами заставила его предать возлюбленную и всей душой приобщиться к идеологии Большого Брата. Так образ борца с системой деградирует до типичного характера приспособленца и раба конъюнктуры.
2. Джулия – главная героиня антиутопии «1984», любимая женщина Уинстона. Ей 26 лет. Она трудится в литературном цехе, занимается сочинением романов на специальном приборе. Она имеет солидный сексуальный опыт, развращает членов партии, являясь символом неукротимого человеческого естества с его инстинктивной логикой поведения. У нее густые темные волосы, веснушки на лице, миловидная внешность и красивая женственная фигура. Она отважна, гораздо смелее и откровеннее возлюбленного. Именно она признается ему в своих чувствах и увлекает его загород, чтобы высказать сокровенные мысли. Она своей распущенностью протестует против пуританства партии, хочет отдавать свою энергию ради наслаждения и любви, а не во славу Большого Брата.
3. О’Брайен – обладатель солидного чина в партии, тайный агент полиции мыслей. Хорошо воспитан, сдержан, имеет спортивное телосложение. Намеренно создает впечатление оппозиционности. Он – резонер, его роль схожа со значением образа Мефистофеля в судьбе Фауста. Он является Уинстону во снах, рождает в его мыслях сомнение в том, что тот разделяет политические взгляды большинства. Герой все время подбрасывает поленья в огонь протеста Смита, наконец, открыто склоняет его к участию в готовящемся мятеже. Позже выясняется, что он был провокатором. О’Брайен лично руководит пытками своих «друзей», постепенно выбивая из них индивидуальность. Жестокий инквизитор обнаруживает при этом редкое обаяние, ясный ум, широкий кругозор и дар убеждения. Его позиция гораздо последовательнее и логичнее того, что пытаются противопоставить ему заключенные.
4. Сайм – филолог, один из основателей новояза. Все второстепенные персонажи нарисованы автором схематично и только ради того, чтобы показать несправедливость и порочность государственной системы в антиутопии «1984».

Смысл книги

Дж. Оруэлл изобразил бессмысленный и беспощадный поединок личности и системы, где первая обречена на гибель. Авторитарное государство отрицает право человека на индивидуальность, а это значит, что все, что нам дорого, будет попрано, если власть будет государства над обществом абсолютной. От коллективизма мысли предостерегал нас писатель и от вседозволенности диктатуры под какими бы то ни было лозунгами, которым наверняка нельзя верить. Смысл произведения «1984» в том, чтобы представить мир, диалектически эволюционировавший по закономерностям сегодняшнего дня до состояния тирании, и показать его убожество, его тотальное несоответствие нашим ценностям и представлениям. Автор довел до крайности радикальные идеи современных ему политиков и получил не фантастику, нет, а самый настоящий прогноз на будущее, к которому мы, сами того не ведая, приближаемся в настоящем. Любая антиутопия сгущает краски, чтобы заставить человечество задуматься о том, что будет дальше, если позволить произвол сегодняшнему дню.

В середине 20 века прототипов у Океании было множество. Особенно резко Д. Оруэлл отзывался об СССР. Он часто выступал в прессе с критикой авторитарного строя страны, репрессивной внутренней политики, агрессивного поведения на мировой арене и т.д. Многие детали из книги поразительно напоминают реалии России советского периода: культ личности, репрессии, пытки, дефицит, цензура и т.д. Возможно, произведение носило характер вполне конкретного сатирического выпада против Советского Союза. Например, известно, что знаменитое «дважды два равняется пяти» писатель придумал, когда услышал выражение «пятилетку за 4 года».

Концовка

Несоответствие человеческой природы и диктатуры подчеркивается в финале романа «1984», где личности главных героев были стерты до неузнаваемости. Уинстон после длительных физических страданий признает, что О’Брайен показывает не четыре пальца, а пять, хоть это и неправда. Но инквизитор идет дальше в своих экспериментах: он тычет в лицо узнику клетку с крысами. Для Смита это выше всяких сил, он до сумасшествия боится их и предает Джулию, умоляя отдать ее крысам вместо него. Впрочем, она тоже предает его под пытками. Так борцы с системой разочаровываются друг в друге, все их мечты становятся похожими на детский лепет. После этого они уже не могут даже думать о протесте, все их помыслы полностью контролируются полицией мыслей. Это сокрушительное внутреннее поражение контрастирует с очередной «победой» Океании в войне против Евразии. Под призывные звуки фанфар Смит совершенно искренне возлюбил Большого Брата. Теперь он – часть всеобщего единомыслия.

Критика

Впервые роман «1984» перевели на русский в 50-х годах прошлого века, в 1957 (в годы оттепели после смерти Сталина) в самиздате даже вышла книга. Однако советская критика предпочла не замечать ярко-выраженного намека на авторитарный режим в российских широтах и охарактеризовала ее, как упадническое явление загнивающего империалистического Запада. Например, в Философском энциклопедическом словаре 1983 года по поводу антиутопии написано вот что: «За идейное наследие Оруэлла ведут острую борьбу как реакционные, ультраправые силы, так и мелкобуржуазные радикалы». Их зарубежные коллеги, напротив, отмечали мощную социальную проблематику и политический подтекст произведения, акцентируя внимание на гуманистическом посыле автора.

Современные читатели двояко оценивают роман: они не отказывают ему в художественной ценности, но не выделяют особого смыслового многообразия. Политический деятель левого толка и литератор Эдуард Лимонов отмечает, что Оруэлл выполнял некую пропагандистскую миссию своей партии (троцскистской), хоть и качественно это делает. Однако неясным остается тот факт, что писатель отвергает идеалы, столь дорогие сердцу Лейбы Троцкого. Например, идея мирового государства явно преподносится, как путь к тоталитарной власти, которая вызывает у автора такое категорическое неприятие.

Критик, публицист и поэт Дмитрий Быков высоко ставит художественность текста Оруэлла, но глубоких социальных мыслей он там не находит. А писатель (в жанре научно-популярной литературы) Кирилл Еськов и вовсе раскритиковал роман-антиутопию «1984» за излишнюю утопичность явлений, воссозданных в нем. Он подчеркнул нежизнеспособность многих из них.

Интересно? Сохрани у себя на стенке! / 18 декабря 2006 года / Литература / Светлана Кабанова

Антиутопия Дж. Оруэлла "1984"

Художник острого, иронического ума Джордж Оруэлл прожил недолгую жизнь. Но самый знаменитый и лучший роман Оруэлла - "1984", – написанный четыре с лишним десятилетия назад, и сегодня сохраняет свою жгучую актуальность и остается итогом его жизненного и писательского пути. Важной вехой на этом пути было и другое не менее знаменитое его произведение - сатирико–аллегорическая повесть "Скотский двор" (1945г.) - одно из первых художественных обличений сталинизма (есть несколько русских переводов повести и под другими заголовками - "Звероферма", "Ферма животных" и тому подобное).

Оруэлл (его настоящее имя — Эрик А. Бпэйр ) никогда не принимал на веру расхожие, заемные теории. Свидетель драматических событий 30-40-х годов, он словно бы держал руку на пульсе времени, был бескомпромиссно привержен правде, не уставал воевать против лжи, откуда бы она ни исходила — "справа" или "слева". Его главным противником был тоталитаризм, в какие бы идеологические, пропагандистские одежды он ни рядился. В нем он видел угрозу свободе и демократии, высшим человеческим ценностям. Он до конца считал себя приверженцем демократического социализма, под которым разумел систему, основанную на свободе, социальной справедливости и уважении к человеку. Оруэллу была очень близка мысль, которую он не уставал повторять: демократия невозможна без просвещения народа, а просвещение народа - без демократии.

Оруэлл оставил обширное наследие, которое мы еще только начинаем осваивать. Помимо упомянутых произведений он написал пять романов. несколько книг очерков и эссе, мемуарные записки об испанской войне ("Памяти Каталонии"). Статьи, заметки, рецензии, радиопередачи, письма составили три пухлых тома, примерно по 500—600 страниц каждый.

Оруэлл был одним из самых блестящих английских журналистов. Как газетный обозреватель и радиокомментатор он писал много, но в его материалах не было репортерской "скорописи", легковерной "злобы дня", что ставит Оруэлла в один ряд с классиками английской эссеистики — такими, как Свифт и Хэзлитт. Оруэлл хотел помочь своим читателям освободиться от ложных догм, шаблонов и мифов. Одним из самых опасных он считал "советский миф", укореняемый на Западе тоталитарно-сталинской пропагандой. Он считал своим долгом писать об этом даже тогда, когда его позиция отнюдь не была популярной, в период второй мировой войны. Ведь публикация "Скотского двора" была связана с немалыми трудностями — она пришлась на год Тегерана, апогей антигитлеровской коалиции.

Все же надо остановиться на наиболее известных книгах писателя — сатирическое произведение "Скотный двор" (1947) и роман-антиутопия "1984" (1949). В "1984" Оруэлл изобразил будущее мировое общество ("Океания") как тоталитарный иерархический строй, основанный на изощренном физическом и духовном порабощении. Строй, пронизанный всеобщим страхом и ненавистью, где обыватели не живут, а существуют под неусыпным наблюдением "Старшего брата". О конкретном прообразе мира, встающего со страниц "1984", спорили, и трудно сказать, согласился ли бы сам Оруэлл придать Старшему Брату физическое сходство со Сталиным, как поступили экранизаторы романа в 1989 г.1 Сталинизм имеет, конечно, самое прямое отношение к тому порядку вещей, который установлен в Океании, но не только сталинизм.

Как и в "Скотном дворе", говорить надо не столько о конкретике, сколько о социальной болезни, глубоко укорененной в атмосфере XX столетия и по-разному проявляющейся, хотя это все та же самая болезнь, которая методически убивает личность, укрепляя идеологию и власть. Это может быть власть Старшего Брата, глядящего с тысячи портретов, или власть анонимной бюрократии. В одном варианте это идеология сталинизма, в другом — доктрина расового и национального превосходства, а в третьем — комплекс идей агрессивной технократии, которая мечтает о всеобщей роботизации. Но все эти варианты предполагают ничтожество человека и абсолютизм власти, опирающейся на идеологические концепции, которым всегда ведома непререкаемая истина и которые поэтому не признают никаких диалогов.

Личность по логике этой системы необходимо обратить в ничто, превратить в лагерную пыль, даже если формально оставлена свобода. А власть ни при каких условиях не может удовлетвориться достигнутым могуществом. Она обязана непрерывно укрепляться на все более и более высоких уровнях, потому что таков закон ее существования: ведь она не создает ничего, кроме рабства и страха, как не знает ценностей или интересов, помимо себя самой. По словам одного оруэлловского персонажа, ее представляющего, "цель репрессий — репрессии. Цель пытки — пытка. Цель власти — власть" . Речь идет об О’Брайен, пытающий и расстреливающий в подвалах Министерства любви, лишь с откровенностью формулирует основное побуждение, двигающее тоталитарной идеей, которую привычно украшают более или менее искусно наложенным гримом, чтобы выдать ее за триумф разума, справедливости и демократии. В XX столетии идея проложила себе многочисленные торные дороги, став фундаментом утопий, которые, осуществляясь, оказывались кошмаром. Оруэлл показал общество, где это произошло. И оно узнаваемо, как модель, имевшая достаточно слепков и подражаний.

Вообще надо сказать, что в истории зарубежной литературы почти нет романов, образный ряд которых произвел бы на публику такое же сильное впечатление, как картинки из "1984" Джорджа Оруэлла. Старший Брат. Полиция Мыслей. Половое преступление. Комната 101 . Все это - знаки современной культуры, известные даже тем, кто не читал книгу и не видел снятый по ней кинофильм . Именно в этот контексте надо воспринимать название государственной идеологии, правящей Океанией: "Ангсоц" . Оруэлл вовсе не хотел, вопреки попыткам утверждать обратное, указать этим названием на то, что "Английский социализм" неизбежно ведет к тирании. Напротив -- он указывал на то, что ничто не защищено от того тоталитарного этоса, чье развитие он наблюдал, и что даже его собственная традиция, традиция английского социализма, может быть искажена и вывернута в кошмарную догму.

Предупреждение, сделанное Оруэллом в 1949 году, с тех пор повторяли восторженно и неоднократно, при этом вполне потеряв из виду его точный смысл. Многие сочли книгу буквальным пророчеством; когда 1984 год пришел и ушел, а военного переворота не воспоследовало, получилось, что опасность миновала. Намерения Оруэлла были самые лучшие, но история доказала его "неправоту". Другие предпочитают толковать мир, увиденный в 1984, как нечто, что постоянно висит над нашими головами, как напоминание о том, что может случиться, "если" мы ослабим нашу "демократическую бдительность". Кто-то видит в его книге предупреждение против фашизма, кто-то - атаку на коммунизм. Кажется, что все, вне зависимости от точек зрения, одобряют и Оруэлла, и его предупреждение. В то же время кажется, что ни один из одобряющих его не понял. Поверхностная популярность позиции Оруэлла целиком основана на всеобщем согласии: дистопию, описанную в "1984", в реальной жизни ни в коем случае нельзя допустить.

Вместо того, чтобы изображать "людей, выпущенных на конвейере", Оруэлл показывает "людей, не подвергшихся никаких психологическим модификациям, сознание которых управляется чисто культурным гипнозом: они воспринимают свое пародийное существование без малейших сомнений и живут в мире, где язык изменился настолько, что сама идея свободы стала невыразима. Они не знают и не могут вообразить ничего другого." Оруэлл высказывал опасения на этот счет в письме к Вудкоку сразу после окончания войны. Он писал, что плохое обращение правительства с чиновниками-коммунистами есть "часть общего распада демократического мировоззрения" , и добавлял: "Тем временем, непрерывно растет всеобщая апатия по поводу свободы слова и пр., и это гораздо важнее, чем любые писаные законы."

Для Оруэлла, ключом к успеху для тирании было психологическое порабощение. В 1984 он подробно описывает, как государству удалось убедить своих граждан подчиниться абсолютной власти. Для "пролов", обычных людей, выпускается непрерывная пропаганда, и они съедают ее безо всяких вопросов -- особенно когда дело касается бесконечных войн, которые государство ведет по своим собственным, невразумительным и негласным причинам.

Как отметил Эрих Фромм в своих "Комментариях" к роману, "1984" Оруэлла — это выражение настроения и ещё это предупреждение. Настроение, которое оно выражает, очень близко к отчаянию за будущее человека, а предупреждение заключается в том, что, если курс движения истории не изменится, то люди по всему миру потеряют свои самые человечные качества, превратятся в бездушные автоматы, и, причём, даже не будут подозревать об этом.

Настроение беспомощности по поводу будущего человека находится в ярко выраженном контрасте с одной из наиболее фундаментальных черт Западной философии: верой в человеческий прогресс и возможности человека создать справедливый мир. Корни этой надежды появились ещё у греческих и римских мыслителей, так же как и в Мессианской концепции книги Пророков Ветхого Завета. Философия истории Ветхого Завета утверждает, что человек растёт и раскрывает себя в истории и, в конце концов, становится тем, кем он потенциально может стать. Это подтверждает то, что он полностью развивает свой разум и любовь, и, таким образом, ему даётся право захватить мир, не отделяясь от других людей и природы, в то же время, сохраняя свою индивидуальность и неприкосновенность. Всеобщий мир и справедливость — задачи человека, и пророки верят, что, несмотря на все ошибки и грехи, такой "конец дней" наступит, символизируемый фигурой Мессии.

Концепция пророков была исторической, законченное утверждение, которое следует осознать людям в пределах определённого исторического времени. Христианство превратило эту концепцию в межисторическую, чисто духовную, хотя не списало идею о связи между моральными нормами и политикой. Христианские мыслители позднего Средневековья подчёркивали, что, хоть "Божье Царство" ещё не существовало в пределах исторического времени, социальный порядок должен соответствовать духовным принципам Христианства. Христианские секты до и после Реформации акцентировали эти требования более настоятельно, боле активно и более революционно. С упадком средневекового мира, человеческое чувство силы и его надежда не только на индивидуальное, но и на социальное совершенство, получила новую силу и пошла новым путём.

Одним из наиболее важных среди них стала новая форма литературных произведений, которая начала развиваться после Реформации, первым выражением которой стала "Утопия " (буквально: "нигде") Томаса Мора, название, которое потом отождествлялось со всеми сходными работами. Моровская "Утопия" соединяла в себе острую критику его собственного общества, его иррациональность и несправедливость, с картиной общества, которое, хотя и со своими недостатками, разрешило большинство человеческих проблем, которые казались абсолютно неразрешимыми для его собственных современников. Что характеризует "Утопию" и другие похожие произведения, Мор не говорит здесь общими словами о принципах такого общества, но показывает воображаемую картину с конкретными деталями того общества, которое соответствует глубочайшим стремлениям человека. В отличие от пророческой мысли, эти "совершенные общества" не являются "концом дней", но уже существуют — хотя скорее и в географическом отдалении, чем во временном.

Тема "Утопии" была продолжена двумя другими книгами, итальянского монаха Кампанеллы "Город Солнца" и немецкого гуманиста Андре "Христианополис", последняя — самая поздняя из трёх. Существуют различия во взглядах и оригинальности в этой трилогии утопий, хотя различия эти не так значительны по сравнению с их общими чертами. Утопии писали с тех пор в течение нескольких столетий до начала XX века. Последняя и наиболее убедительная утопия Эдварда Беллами "Смотря Назад" была издана в 1888. После "Хижины Дядюшки Тома" и "Бена Гура", это была одна из наиболее популярных книг на рубеже веков, изданная многомиллионными тиражами в США, переведённая более чем на 20 языков. Утопия Беллами была частью отличной американской традиции, выраженной в размышлениях Уитмена, Торе и Эмерсона. Эти была американская версия тех идей, которые в то время получили наиболее сильное выражение в социалистическом движении Европы.

Эта надежда на социальное и личное совершенство человека, вполне ясно описанная философскими и антропологическими терминами в произведениях философов эпохи Просвещения XVIII века и социалистами-мыслителями в XIX, оставалась неизменной до Первой Мировой войны. Война, в которой миллионы человек погибли из-за территориальных амбиций Европейских властей, хотя и при иллюзии борьбы за идеалы мира и демократии, оказалось началом того развития, которое в сравнительно короткое время собиралось разрушить почти двухтысячелетнюю Западную традицию надежды и превратить её в настроение отчаяния. Моральная бессердечность Первой Мировой была лишь началом. За ним последовали другие события: предательство социалистических надежд Сталинским реакционным государственным капитализмом; жёсткий экономический кризис в конце двадцатых; победа варварства в одном из старейших мировых культурных центров — Германии; безумие Сталинского террора в тридцатых; Вторая Мировая война, в которая каждая из участвовавших наций потеряла какие-то моральные устои, ещё существовавшие во время Первой Мировой; неограниченное истребление мирного населения, начатое Гитлером и продолженное ещё более полным уничтожением городов Гамбург, Дрезден и Токио, и, в конце концов, использованием атомной бомбы против Японии. С этого момента человечество столкнулось с ещё большей опасностью — уничтожения нашей цивилизации, если не всего человеческого рода, термоядерным оружием, так как оно существует сегодня и развивается в устрашающих пропорциях.

Большинство людей, однако, не осознаёт этой опасности и своей собственной беспомощности. Некоторые верят, что, раз возможная война настолько разрушительна, она невозможна; другие утверждают, что даже если 60 или 70 миллионов американцев будут убиты в первые несколько дней ядерной войны, нет причины полагать, что жизнь не будет продолжаться как и раньше, стоит только пережить первый шок. Особо ценная значимость книги Оруэлла в том, что она выразила новое настроение беспомощности, которое наполнило собой наше время, до того как это настроение овладело сознанием людей.

Оруэлл не одинок в своей попытке. Два других автора, российский Замятин в книге "Мы" и Олдос Хаксли в своей "О дивный новый мир" выразили настроение настоящего и предупреждение для будущего в манере, похожей на Оруэлловскую. Эта новая трилогия того, что можно назвать "негативными утопиями" середины двадцатого века — абсолютная противоположность трилогии позитивных утопий, упомянутых ранее, написанных в XVI и XVII веках1.(1 — сюда можно также добавить "Железный Каблук" Джека Лондона, предсказание фашизма в Америке, самая ранняя из современных антиутопий) Негативные утопии выражают настроение безнадёги и беспомощности современного человека, так же как и ранние утопии выражали настроение уверенности в себе и надежды средневекового человека. Не могло быть ничего более парадоксального в историческом плане, чем эта перемена: человек начала индустриальной эпохи, реально не обладавший средствами к достижению мира, где бы стол был накрыт для всех голодных, живший в мире, в котором существовали экономические причины для рабства, войны и эксплуатации, лишь нащупывав возможности новой науки и её применения к технике и продукции, — тем не менее человек в начале современного развития был полон надежды. Четырьмя веками позже, когда все эти надежды стали выполнимыми, когда человек может производить достаточно для всех, когда война стала ненужной, потому что технический прогресс может дать любой стране больше богатства, чем территориальное завоевание, когда весь земной шар находится в процессе унификации, как это было с континентом 400 лет назад, в тот самый момент, когда человек находится на гране исполнения своей надежды, он начинает терять её. Важный момент всех трёх антиутопий в том, чтобы не только показать будущее, к которому мы двигаемся, но и объяснить исторический парадокс.

Три антиутопии различаются акцентами и деталями. "Мы" Замятина , написанная в двадцатых, имеет больше сходных черт с "1984", чем со "О дивный новый мир" О. Хаксли. "Мы" и "1984" описывают абсолютно бюрократизированное общество, в котором человек — лишь номер, он потерял всю свою индивидуальность. Это передаётся через смесь безграничного террора (в книге Замятина добавлена операция на мозге, что меняет человека даже физически) и идеологического и психологического управления. В произведении Хаксли основной инструмент превращения человека в автомат это применение массового гипноза, что позволяет обойтись без прямого террора. Кто-то скажет, что книги Замятина и Оруэлла показывают скорее Сталинистскую и нацистскую диктатуру, тогда как "О дивный новый мир" даёт картину развития Западной индустриальной цивилизации, если она будет продолжать развиваться в сегодняшнем направлении без существенных изменений.

Несмотря на эти различия, есть один общий вопрос во всех трёх антиутопиях. Это вопрос философского, антропологического, психологического, и, в некоторой мере, религиозного плана. Звучит он так: может ли человеческое естество быть изменено настолько, что человек забудет о своём стремлении к свободе, достоинству, честности, любви — словом, может ли человек забыть о том, что он человек? Или человеческому естеству присущ динамизм, который будет реагировать на ущемление основных человеческих нужд попыткой изменить бесчеловечное общество в человечное? Следует заметить, что все три автора не занимают простой позиции психологического релятивизма, который весьма популярен среди социальных учёных сегодня; отправной точкой их произведений не является утверждение, что такого понятия как человеческое естество не существует вообще; что не существует характерных черт, составляющих сущность человека; и что человек рождён как не чистый лист, на котором общество напишет свой текст. Они утверждают, что человеку свойственно сильное стремление к любви, к справедливости, к правде, к солидарности, и, в этом плане, они существенно отличаются от релятивистов. Фактически, они подтверждают силу и настойчивость этих человеческих стремлений описанием самих средств, которые они представляют как необходимые к уничтожению. В "Мы" Замятина операция на мозге, сходная с лоботомией необходима, чтобы избавиться от потребностей человеческого естества. В "Смелом Новом Мире" Хаксли необходимы наркотики и искусственная биологическая селекция, а у Оруэлла это практически безграничное использование пыток и промывки мозгов. Ни один из авторов не может быть обвинён в утверждении, что уничтожить человеческое в человеке — лёгкая задача. Всё же, все трое подходят к общему заключению: это возможное способами и техникой широко известной уже сегодня.

Смелый, бескомпромиссный, не терпящий любые формы лицемерия, фальши и насилия, Оруэлл высказал свое отношение ко многим вопросам общественного развития. Джорджа точно называли "беглецом из стана победителей" [цит. по 7, 57]. Как только он видел, что новые властители обратились к несправедливости и насилию, то тут же становился их беспощадным критиком.

Итак, подводя некий итог, нужно сказать, что у каждой писательской биографии свой узор, своя логика. Эту логику не всякий раз легко почувствовать, а тем более — обнаружить за нею высший смысл, который диктует время. Но бывает, что старая истина, говорящая о невозможности понять человека вне его эпохи, становится неопровержимой не в отвлеченном, а в самом буквальном значении слова. Судьба Джорджа Оруэлла — пример как раз такого рода.
Даже и сегодня, когда об Оруэлле написано куда больше, чем написал он сам, многое в нем кажется загадочным. Поражают резкие изломы его литературного пути. Бросаются в глаза крайности его суждений — и в молодые годы, и в последние. Сами его книги словно принадлежат разным людям: одни, подписанные еще настоящим его именем Эрик Блэйр, легко вписываются в контекст доминирующих идей и веяний 30-х годов, другие, печатавшиеся под псевдонимом Джордж Оруэлл, принятым в 1933 году, противостоят подобным веяниям и идеям непримиримо.

1 Эрик Артур Блэр (1903-1950) писал под слишком "простоватым" и "грубым" для своего "аристократического" имени псевдонимом "Джордж Оруэлл". Такое сочетание имени и фамилии было свойственно, скорее, для какого-нибудь английского рабочего, нежели для человека, занятого литературным трудом (Статья "Сто лет Оруэллу", Александр Колчин")

2 Портрет Старшего Брата выдержан в стиле американского фильма по книге посла США в СССР Дж. Дэвиса "Миссия в Москву" — апологетического по отношению к Сталину и тенденциозного по отношению к его жертвам. Стандартная приторность портрета усиливает смутно проступающую к контексте романа идею, что Старший Брат — фикция пропаганды и реально не существует.

3 Всю жизнь Оруэлл ненавидел коммунистический строй и Сталина, которого писатель виновным во всех бедах. В 1949 г. тяжело больной туберкулезом Оруэлл составил список из 38 имен, назвав людей, которые, с его точки зрения, оказывали поддержку коммунистам.

4 Роман Дж. Оруэлла "1984" был экранизирован в Англии дважды. Первый фильм был снят в 1956 г. режиссером Майклом Андерсоном. Во второй киноверсии романа, осуществленной в 1984 г. режиссером Майклом Редфордом, роль Старшего брата сыграл актер Боб Флэг. В роли Уинстона Смита снялся Джон Харт; в роли О’Брайена — английский актер Ричард Бартон (его последняя роль; в том же году он скончался).

5 В публицистике Оруэлла этот термин раскрывается как "тоталитарная версия социализма". Для Оруэлла всегда было два социализма. Один — тот, что он видел в революционной Барселоне.

6 Эрих Фромм (Eric Fromm) : "Комментарии к "1984"".—М., 1989

7 Утопия - образ будущего идеального общества, созданный на основе воображения, умозрительных мыслительных конструкций. в социологии - подробное и последовательное описание воображаемого, но локализованного во времени и пространстве общества, построенного на основе альтернативной социально-исторической гипотезы. истории человечества У. как одна из своеобразных форм общественного сознания воплощала в себе такие черты, как осмысливание социального идеала, критику существующего строя, стремление бежать от мрачной действительности, а также попытки предвосхитить будущее общества.

8 "Мы" написаны около 1923 года, и, хотя речь там вовсе не о России и нет прямой связи с современной политикой — это фантастическая картина жизни в двадцать шестом веке нашей эры, — сочинение было запрещено к публикации по причинам идеологического характера.

Список литературы

1. Зверев А.М. О Старшем брате и чреве кита: набросок к портрету Оруэлла. - Изд. "Прогресс", М., 1989
2. Мосина В.Г. История "русского Оруэлла". - М.: ИЧП "Издательство Магистр", 1997. - 80 с
3. Мосина В.Г. Три главные книги Джорджа Оруэлла. - М.: ИЧП "Издательство Магистр", 1999. - 216 с.
4. Оруэлл Дж. 1984. - СПб: Азбука, 2003. - 320 с.
5. Оруэлл Дж. Скотный двор. Пер. Л.Беспаловой. 1984. Пер. В.Голышева. Памяти Каталонии. Эссе. - М.: НФ "Пушкинская библиотека", 2003. - 661 с. (Золотой фонд мировой классики).
6. Оруэлл Д. Скотный Двор. Сказки. Эссе. Статьи. Рецензии. — Библиотека журнала "Иностранная литература"". — Москва, 1989
7. Фромм Э. (Eric Fromm).