Петр Тимофеев Мстиславец (вариант: Мстисловец) (ум. после V 1577) – мастер книгопечатного дела, вероятно, автор послесловий к двум виленским изданиям и, также предположительно, в соавторстве с Иваном Федоровым написавший послесловия к трем книгам московской печати и предисловие к заблудовскому Учительному Евангелию (последнее – от имени Г. А. Ходкевича). Жизненный путь П. Т. М. почти не отражен в современных ему источниках, скудость которых восполняется в исследовательской литературе многочисленными, не всегда обоснованными предположениями. Прозвище издателя, как думают, указывает на его происхождение из белорусского города Мстиславля (И. С. Свенцицкий бездоказательно утверждал, что П. Т. М. был родом из Смоленска: Свєнцiцкий I. Початки книгопечатаня на землях України. У Жовквi, 1924. С. 51). Белорусское происхождение П. Т. М. навело некоторых ученых на мысль, что он познакомился с типографским искусством в Польше или Литве, а следовательно, при организации книгопечатания в Москве первенство принадлежало ему, а не Ивану Федорову (Голубинский Е. К вопросу о начале книгопечатания в Москве // БВ. 1895. № 2. С. 236; Iljaszеwiсz Т. Drukarnia... S. 25–29). Догадка эта малоправдоподобна, ибо в послесловиях и предисловии к совместным с Иваном Федоровым изданиям имя П. Т. М. всегда стоит на втором месте, а в «Сказании известном о воображении книг печатного дела» он назван «клевретом» первопечатника (Протасьева Т. Н., Щепкина М. В . Сказание о начале московского книгопечатания // У истоков русского книгопечатания. М., 1959. С. 200). Тем более нет никаких оснований считать П. Т. М. учеником Франциска Скорины (эта соблазнительная выдумка прельстила многих специалистов и любителей славянских древностей). Столь же неосновательно мнение о том, что до прибытия в Москву П. Т. М. подвивался в Новгороде (Iljaszewicz. Т. Drukarnia... S. 28; Анушкин А . На заре... С. 54). Е. Л. Немировский думает, что оба первопечатника трудились в московской анонимной типографии (Немировский Е. Возникновение книгопечатания в Москве: Иван Федоров. М., 1964. С. 269), но его точка зрения разделяется далеко не всеми. Трудно доказать и гипотезу Я. Д. Исаевича, будто П. Т. М. самостоятельно напечатал среднешрифтное Евангелие (Iсаєвич Я. Д. Першодрукар... С. 30). Приходится признать, что о занятиях П. Т. М. до начала работы над первопечатным Апостолом, увидевшим свет в 1564 г., достоверных сведений нет.
Не известно также, как распределялась работа между Иваном Федоровым и его соратником при подготовке Апостола к печати. Основываясь на ошибочной датировке 1576 г. так называемого виленского «Апостола с привилегией», для которого была изготовлена копия московской гравюры апостола Луки, А. А. Сидоров атрибутировал П. Т. М. и виленскую, и московскую гравюры. Поскольку А. С. Зернова убедительно доказала, что «Апостол с привилегией» выпущен в 1590-е гг., аргументация исследователя теряет силу. После выхода Апостола 1564 г. «клеврет» первопечатника по-прежнему трудился с ним бок о бок – в 1565 г. они выпустили два издания Часовника. Между 29 октября 1565 г., когда закончилось печатание второго издания Часовника, и 8 июля 1568 г., когда Иван Федоров и П. Т. М. приступили к публикации Учительного Евангелия в Заблудово, зачинатели русского книгопечатания по неизвестным причинам покинули Москву. Исследователи пытались уточнить время отъезда Ивана Федорова и его «клеврета». Буквально понимая рассказ послесловия львовского Апостола 1574 г. о торжественном приеме московских «друкарей» королем Сигизмундом Августом («въсприяша нас любезно благочестивый государь Жикгимонт Август»), Г. Я. Голенченко полагает, что встреча с королем состоялась на Виленском сейме, продолжавшемся с 18 ноября 1565 г. по 11 марта 1566 г. (Голенченко Г. Я. Русские первопечатники и Симон Будный // Книга. М., 1965. Сб. 10. С. 146–161). Считая, что в книге королевских счетов за 1566 г. в числе получивших вспомоществование московитов назван Иван Федоров, Е. Л. Немировский относит прибытие первопечатников в Люблин к осени этого года (Немировский Е. Л. Иван Федоров в Белоруссии. М., 1979. С. 71).
В Литве прибывшие из Москвы «друкари» первоначально обосновались в Заблудово, имении великого гетмана литовского и ревнителя православия Г. А. Ходкевича, и выпустили здесь в 1569 г. Учительное Евангелие. Но тут пути Ивана Федорова и его «клеврета» разошлись: они расстались летом 1569 г. (между 17 марта, когда была закончена работа над Учительным Евангелием, и 26 сентября, когда Иван Федоров в одиночку начал готовить к печати Псалтирь с Часословцем), П. Т. М. направил свои стопы в Вильно, где на средства православных купцов братьев Кузьмы и Луки Мамоничей оборудовал новую типографию; помощь в этом деле оказали ему также богатые горожане Иван и Зиновий Зарецкие. Вопреки утверждению Т. Ильяшевича (Drukarnia... S. 42–43) ничего не известно об участии П. Т. М. в постройке под городом бумажной мельницы. В «доме Мамоничей» московский печатник выпустил три книги – Евангелие (1575 г.), Псалтирь (1576 г.) и Часовник (между 1574 и 1576 гг.). Вскоре, однако, между «друкарем» и финансировавшими его предприятие Мамоничами произошел разрыв. Как отмечается в протоколе заседания Виленского городского суда от мая 1577 г., еще в марте 1576 г. суд рассматривал тяжбу между Кузьмой Мамоничем и П. Т. М. по разделу типографии и постановил все нераспроданные экземпляры изданий оставить Мамоничу, а типографское оборудование отдать печатнику; поскольку в течение года виленский купец не выполнял решения суда, П. Т. М. вторично вызвал его в ратушу и призвал к ответу. Документов о дальнейшем течении дела не сохранилось, но, судя по тому, что в позднейших изданиях Мамоничей не встречается ни шрифта, ни досок из орнамента П. Т. М., местный богач все же удовлетворил иск. По-видимому, вскоре после разрешения тяжбы с Мамоничами московский «друкарь» умер; во всяком случае о его последующей деятельности не сохранилось никаких сведений.
А. С. Зернова проследила дальнейшую судьбу типографского материала П. Т. М. Оказалось, что его виленским шрифтом были напечатаны две книги острожской типографии – «Книга о постничестве» Василия Великого (1594 г.) и Часослов (1602 г.), а также титульный лист Азбуки 1598 г. В целом ряде острожских изданий встречаются оттиски с досок П. Т. М. Кроме того, исследовательница обратила внимание на одинаковую плотность набора в виленских книгах и двух названных острожских изданиях. Все это позволило ей высказать предположение, что из Вильно П. Т. М. перебрался в Острог и продолжал там трудиться до нач. XVII в.; впрочем, она не исключает, что острожские издания – работа учеников виленского печатника.
Какое участие принимал П. Т. М. в написании послесловий к московским изданиям и предисловия к заблудовскому Учительному Евангелию (т. е. совместным с Иваном Федоровым работам), сказать трудно. Что касается послесловий к виленским Евангелию и Псалтири, то с литературной точки зрения они остаются неизученными. А. С. Зернова отметила близость их по стилю к предисловиям Ивана Федорова (3ернова А. С. Первопечатник... С. 88); Е. Л. Немировский обнаружил в послесловии к Евангелию 1575 г. заимствование из послания Артемия, игумена Троицкого (Немировский Е . Возникновение книгопечатания в Москве. С. 50), а Н. К. Гаврюшин нашел в послесловии к Псалтири цитату из «Диалектики» Иоанна Дамаскина. Соратник Ивана Федорова был таким же разносторонне одаренным человеком, как сам первопечатник. А. С. Зернова приводит остроумные доказательства того, что П. Т. М. принадлежат гравюры в его виленских изданиях; она атрибутирует ему и гравюру с изображением Василия Великого из «Книги о постничестве». В. Ф. Шматов приписывает П. Т. М. изображение герба Г. А. Ходкевича в заблудовском издании 1569 г. (Шматов В. Ф . Художественное оформление заблудовских изданий / Иван Федоров и восточнославянское книгопечатание. С. 103–104).
В нижеследующем перечне изданий с послесловиями и предисловием, в написании которых, как можно думать, принимал участие П. Т. М., новейшие перепечатки этих текстов не учитываются. О совместной деятельности Ивана Федорова и П. Т. М. см. дополнительную литературу в статье: Иван Федоров (Москвитин).
Изд.: Апостол. М., 1564. Л. 260–261; Часовник. М., 29.IX.1565. Л. 171–173 (без фолиации); Часовник. М., 29.X.1565. Л. 170–172 (без фолиации); Евангелие учительное. Заблудово, 1569. Л. 2–4 (1-го сч.); Евангелие. Вильно, 1575. Л. 393–395; Псалтирь. Вильно, 1576. Л. 249–250.
Лит.: Русакова Е . «Клеврет» первопечатника // Трехсотлетие первого друкаря на Руси Ивана Федорова. 1583–1883. СПб., 1883. С. 10–12; .Документ касательно древней Виленской Русской типографии Луки Мамонича, по претензии к оной Петра Мстиславцева / Изд. И. Спрогис // Литовские епархиальные ведомости. 1883. № 41, неофиц. отдел. С. 366–368; Лаппо И. И . К истории русской старопечати: Виленская типография Мамоничей // Сборник Русского института в Праге. Прага, 1929. Т. 1. С. 161–182; Iljaszewicz T. Drukarnia domu Mamonicz?w w Wilnie (1575–1622). Wilno, 1938. S. 24–56; Сидоров А. А. Древнерусская книжная гравюра. М., 1951. С. 112–113, 118–126; Barnicot J. D. A., Simmons J. S. G. Some Unrecorded Early-printed Slavonic Books in English Libraries // Oxford Slavonic Papers. 1951. Vol. 2. P. 107–108, N 9; Зернова А. С. 1) Типография Мамоничей в Вильне (XVII век) // Книга. М., 1959. Сб. 1. С. 167–223; 2) Первопечатник Петр Тимофеев Мстиславец // Там же. М., 1964. Сб. 9. С. 77–111; Прашковiч М. I. Культурна-асветн iцкая роля друкарнi Мамонiчаў // 450 год беларускага кнiгадрукавання. Мiнск, 1968. С. 155–169; Анушкин А. На заре книгопечатания в Литве. Вильнюс, 1970. С. 54–61; Наровчатов С . Печатное дело на Руси // Наука и жизнь. 1972. № 6. С. 62– 68; Каталог белорусских изданий кирилловского шрифта XVI–XVII вв. / Сост. В. И. Лукьяненко. Вып. 1 (1523–1600 гг.). Л., 1973. С. 34–37, № 4; С. 39–45, № 6; С. 45–48, № 7; С. 49–50, № 8; В помощь составителям Сводного каталога старопечатных изданий кирилловского и глаголического шрифтов. М., 1979. Вып. 4. С. 21, 22, 23, 25, 26, № 31, 35, 36, 41, 55, 56, 58; Iсаєвич Я. Д. Першодрукар Iван Федоров i виникнення друкарства на Українi. 2-е вид., перероб. i доп. Львiв, 1983. С. 37–38; Книговедение. Энциклопедический словарь. М., 1982. С. 363; Ялугин Э. В . Иван Федоров и Петр Мстиславец // Иван Федоров и восточнославянское книгопечатание. Минск, 1984. С. 137–145; Лабынцев Ю. А . Виленские издания Петра Мстиславца в собрании Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина // Там же. С. 170–179; Гаврюшин Н. К . Русские первопечатники – читатели «Диалектики» Иоанна Дамаскина // Федоровские чтения. 1983 г. Великий русский просветитель Иван Федоров. М., 1987. С. 70–72; Шматов В. Ф. Художественное наследие и традиции Ивана Федорова и Петра Тимофеева Мстиславца в белорусской книжной графике XVI–XVII вв. // Там же. С. 203–204.
МСТИСЛАВЕЦ ПЁТР ТИМОФЕЕВ - русский ти-по-граф, со 2-й половины 1560-х годов ра-бо-тав-ший в Великом княжестве Ли-тов-ском ; со-рат-ник Ива-на Фё-до-ро-ва.
Су-дя по про-зви-щу, про-ис-хо-дил из города Мсти-славль (ны-не Мо-ги-лёв-ская область, Бе-ло-рус-сия). До-ку-мен-таль-ных дан-ных о жиз-ни Мстиславеца край-не ма-ло. Со-глас-но «Ска-за-нию из-вест-ну о во-об-ра-же-нии книг печат-но-го де-ла» (1640-е годы), обу-чал-ся книж-но-му де-лу за ру-бе-жом у италь-ян-цев. В 1564 году совместно. с Ива-ном Фё-до-ро-вым на-пе-ча-тал Апо-стол, за-тем 2 ва-ри-ан-та Ча-сов-ни-ка 1565 года. В Апо-сто-ле 1564 года он на-зван (по-сле Ива-на Фё-до-ро-ва) «де-ла-те-лем»; в «Ска-за-нии...» - «клев-ре-том» («по-мощ-ни-ком») Ива-на Фё-до-ро-ва. Ме-ж-ду октябрем 1565 года и ию-лем 1568 года (наи-бо-лее ве-ро-ят-но, в 1565 году или 1566 году) вме-сте с Ива-ном Фё-до-ро-вым из-за об-ви-не-ний в ере-си был вы-ну-ж-ден уе-хать в ВКЛ и уча-ст-во-вал в пе-ча-та-нии Учи-тель-но-го Еван-ге-лия 1569 года в име-нии Ход-ке-ви-чей За-блу-до-во.
В 1569 году пе-ре-ехал в Виль-но, где на сред-ст-ва пра-во-слав-ных ви-лен-ских куп-цов - брать-ев Кузь-мы и Лу-ки Ма-мо-ни-чей обо-ру-до-вал но-вую ти-по-гра-фию; по-мощь в этом де-ле ока-за-ли ему так-же бо-га-тые го-ро-жа-не Иван и Зи-но-вий За-рец-кие. На-пе-ча-тал Чет-ве-ро-еван-ге-лие (1575), Ча-сов-ник (около 1574-1576 годов) и Псал-тирь (16.01.1576 год). В 1576 году ви-лен-ская ти-по-гра-фия Мстиславца пре-кра-ти-ла дея-тель-ность из-за кон-флик-та ме-ж-ду ним и Ма-мо-ни-ча-ми. Их тяж-ба про-дол-жа-лась как ми-ни-мум до 1579 года, ко-гда ко-роль Ре-чи По-спо-ли-той Сте-фан Ба-то-рий вер-нул де-ло на по-втор-ное рас-смот-ре-ние в лав-ни-чий суд Виль-но. На но-вое су-деб-ное за-се-да-ние Мстиславец не явил-ся. О его даль-ней-шей судь-бе ни-че-го не из-вест-но.
Шриф-ты и ти-по-граф-ское обо-ру-до-ва-ние, ви-ди-мо, ос-та-лись у Мстиславца. Че-ты-ре стро-ки, как буд-то бы на-пе-ча-тан-ные шриф-том Мстиславца, встре-ча-ют-ся на ти-туль-ном лис-те Биб-лии 1581 года. Од-на-ко, по мне-нию А.С. Зёр-но-вой, стро-ки от-пе-ча-та-ны дру-гим, бо-лее мел-ким шриф-том, ко-пи-рую-щим на-чер-та-ния ли-тер шриф-та Мстиславца. Ви-лен-ским шриф-том Мстиславца бы-ли на-пе-ча-та-ны 2 кни-ги в Ост-рож-ской ти-по-гра-фии - «Кни-га о по-ст-ни-че-ст-ве» Ва-си-лия Ве-ли-ко-го (1594) и Ча-со-слов (1602), а так-же ти-туль-ный лист Аз-бу-ки 1598 год. В ря-де ост-рож-ских из-да-ний встре-ча-ют-ся от-тис-ки с до-сок Пет-ра Мсти-слав-ца. Зёр-но-ва вы-дви-ну-ла ги-по-те-зу о том, что Мстиславец пе-ре-ехал в Ост-рог и здесь на-пе-ча-тал эти кни-ги, но в по-сле-сло-ви-ях его имя не ука-за-но, не встре-ча-ет-ся оно и в львов-ской и во-лын-ской ар-хив-ной до-ку-мен-та-ции.
Спор-ным является вопрос об уча-стии Мстиславца в на-пи-са-нии по-сле-сло-вий к московским из-да-ни-ям и пре-ди-сло-вия к за-блу-дов-ско-му Учи-тель-но-му Еван-ге-лию . Не-ко-то-рые ис-сле-до-ва-те-ли до-ка-зы-ва-ли при-над-леж-ность Мстиславцу гра-вюр в его ви-лен-ских из-да-ни-ях, а так-же гра-вю-ры с изо-бра-же-ни-ем Ва-си-лия Ве-ли-ко-го из «Кни-ги о по-ст-ниче-ст-ве» и изо-бра-же-ния гер-ба Г.А. Ход-ке-ви-ча в из-да-нии Учи-тель-но-го Еван-ге-лия 1569.
Мстиславцу ус-та-нов-ле-ны 2 па-мят-ни-ка в городе Мсти-славль (1990-е годы, скульп-тор Н.И. Ма-ли-нов-ский; 2001, скульп-то-ры А.В. Бот-ви-нё-нок, А. Чиг-рин).
Дополнительная литература:
До-ку-мент ка-са-тель-но древ-ней ви-лен-ской рус-ской ти-по-гра-фии Лу-ки Ма-мо-ни-ча по пре-тен-зии к оной П. Мсти-слав-ца // Ли-тов-ские епар-хи-аль-ные ве-до-мо-сти. 1883. № 41. Не-офи-ци-аль-ный от-дел;
Лап-по И.И. К ис-то-рии рус-ской ста-ро-пе-ча-ти: Ви-лен-ская ти-по-гра-фия Ма-мо-ни-чей // Сбор-ник Рус-ско-го ин-сти-ту-та в Пра-ге. Пра-га, 1929. Т. 1;
Iljasze-wicz T. Drukarnia domu Mamoniczów w Wilnie (1575-1622). Wilno, 1938;
Зер-но-ва А.С. Пер-во-пе-чат-ник П.Т. Мсти-сла-вец // Кни-га. М., 1964. Сб. 9;
Ка-та-лог бе-ло-рус-ских из-да-ний ки-рил-лов-ско-го шриф-та XVI-XVII вв. Л., 1973. Вып. 1: 1523-1600 гг.
Иван Федоров Москвитин родился около 1510г, но где неизвестно. Среди многочисленных гипотез о происхождении Ивана Федорова наше внимание привлекают те, в основе которых лежат геральдические построения. За основу берут типографический знак Ивана Федорова, известный в трех графических вариантах. На гербовом щите размещено изображение “ленты”, изогнутой в форме зеркального латинского “S”, увенчанной сверху стрелой. По сторонам “ленты” размещены буквы, образующие в одном случае имя Iwaн, а в другом - инициалы I.
В первой половине прошлого века П.И. Кеппен и Е.С. Банднеке указывали на сходство типографского знака с польскими дворянскими гербами “Шренява” и “Дружина”.(2, с.88) Поздние исследователи искали в знаке определенную символику. ”Ленту”, например, считали изображением реки - символом известного высказывания древнерусского книжника: “Книги суть реки наполняющей вселенную”. Стрела, якобы указывала на функциональную роль книги - распространение просвещения. (3, с. 185-193) Геральдические истоки типографского знака Ивана Федорова серьезно исследовал лишь В.К. Яукомский, установивший его идентичность с гербом “Шренява” белорусского дворянского рода Рагоза.(4, с.165-175)
Отсюда следовал вывод, что первопечатник происходил из этого рода или был приписан к гербу “Шренява” актом адаптации. ”Иван Федоровичь Москвитин”, “Iwaнн Федоровичь друкарь Москвитин”, “Иван Федоров сын Москвитин”, “Iоанн Федорович печатник з Москвы”- так именовал себя типограф на страницах изданий, выпущенных в Заблудове, Львове и Остроге. Иван Федоров называет город, откуда он приехал, - “З Москвы”. Но фамильное прозвище Москвитин не обязательно указывает на происхождение его владельца из столицы Московского государства. Имеются сведения о многочисленных Москвитиных, живших в XVI-XVII вв. в Московском государстве, так и в Великом княжестве Литовском. (5, с.6-8) Однако упоминаний о дворянском русском, украинском или белорусском роде Москвитинов обнаружить не удалось. Герб “Шренява”, которым пользовался Иван Федоров, был присвоен представителям нескольких десятков белорусских, украинских и польских фамилий, но Москвитинов среди них не было.
Можно предположить, что фамильным прозвищем первопечатника было не Москвитин, а Феодорович или его русский эквивалент - Федоров. Федоров - это конечно, не фамильное прозвище, а отчество первопечатника.
По некоторым сведениям, учился в Краковском университете и получил в 1532г. ученую степень бакалавра. В про моционной книг Краковского университета была обнаружена запись, повествующая о том, что в 1532г. ученой степени бакалавра был удостоен “Johannes Theodori Moscus”, т.е. “Иван Федоров Москвитин”. Совершенно точно, что в 1563г. он был дьяконом кремлевской церкви Николы Гостунского в Москве.(6,с49-56) Нет сведений о том, где и у кого обучался русский первопечатник типографскому искусству.
Первые печатные славянские книги появились на Балканах, но это были глаголические письмена, которые в России в XV-XVI вв. хождения не имели. К концу XV в. в Кракове были напечатаны первые четыре книги на кириллической основе; две из них датированы 1941г. Имя их печатника известно - Швайпольт Феоль. Белорусский просветитель Франциск Скорина начал печатать книги на родном языке в Праге 1517г. Более того, известно семь книг, напечатанных непосредственно в России в 50-е годы XVI в., то есть за десять лет до первопечатного “Апостола”. Однако до сих пор не установлено точно ни место, ни дата выпуска этих книг, ни имена их печатников.
40-е и 50-е годы XVI столетия - время ожесточенной классовой борьбы и серьезных идеологических распрей внутри господствующего класса феодалов. Идеологическая борьба в ту пору имела религиозную окраску. Прогрессивно настроенные реформационные круги дворянства и низшего духовенства, а также значительно более умеренные оппозиционеры, резко критикуют “настроение” верхушки православной церкви.
Реакционеры объявили предосудительным сам процесс чтения. ”Не читай много книг, тогда и не впадешь в ересь” - заявили они. ”Книга - причина душевных недугов человека”. Рьяные обскуранты подняли руку даже на авторитет Священного писания: ”Грех простым читать Апостола и Евангелие!”
В противовес программе гонителей книги мужественный и принципиальный гуманист, талантливый публицист Артемий провозгласил: ”До смерти учиться подобает!”
Пропаганда просвещения, критика рукописного способа изготовления книг были сочувственно встречены участниками правительственного кружка “Избранная рада”, которому в молодые годы царя Ивана IV принадлежала вся полнота власти. Во главе кружка стояли государственный деятель Алексей Федорович Адашев и священник придворного Благовещенского собора Сильвестр. Духовный сан не мешал Сильвестру заниматься мирскими делами. Он был мастером на все руки.
В доме у Сильвестра работали мастера, изготовлявшие рукописные книги и иконы. Здесь же, в начале 50-х годов XVI века возникла первая в Москве типография. Дело было новым, и Сильвестр не знал, как оно будет принято в высших кругах духовенства. Возможно, поэтому ни в одной из напечатанных в типографии книг не указано, кто, где и когда их делал. Книги эти ученые называют “безвыходными”, а типографию - “анонимной”.
В конце 50-х годов Сильвестр попал в немилость. Его сослали в далекий Кириллов Монастырь. Для изготовления богослужебных книг царь Иван IV основал государственную типографию в 1563г. В отличие от западноевропейских московская типография являлась не частным, а государственным предприятием, средства на создание печатни были отпущены из царской казны. Устройство типографии было поручено дьякону Николо-Гостунской церкви в Московском Кремле Ивану Федорову- опытному переплетчику, переписчику книг и резчику-художнику. Для типографии требовалось особое помещение, и решено было построить специальный Печатный двор, для которого отвели место вблизи Кремля, на Никольской улице. Иван Федоров вместе со своим другом и помощником Петром Мстиславцем принимал самое деятельное участие в строительстве Печатного двора.
После окончания строительства началась организация самой типографии, конструирование и изготовление печатного станка, отливка шрифта и т.п. Сам принцип печати подвижными литерами Иван Федоров вполне понял со слов других. Возможно, Федоров посетил в Троице-Сергиевой лавре Максима Цика, который долгое время жил в Италии и лично знал знаменитого итальянского типографа Альда Мануция. Однако технику книгопечатания вряд ли кто мог ему подробно объяснить. Федоров делал многочисленные пробы и, в конце концов, добился успеха, он научился отливать добротные литеры, набивать их и делать оттиски на бумаге.
Федоров, несомненно, был знаком с западноевропейскими печатными книгами. Но создавая форму своих печатных букв, он опирался на традиции русской письменности и русской рукописной книги.
19 апреля 1563г. Иван Федоров вместе с Петром Тимофеевичем Мстиславцем, с благословения митрополита Макария, начали печатать “Апостол”. Без малого год спустя, 1 марта 1564года, первая точно датированная московская книга вышла в свет. В конце ее помещено послесловие, называвшее имена печатников, указывавшее даты начала работы над книгой и ее выпуска.(7, с.7-9)
Напечатали “Апостол” большим по тому времени тиражом- до полутора тысяч экземпляров. Сохранились из них около шестидесяти. Первопечатный “Апостол”- наивысшее достижение типографского искусства XVI в. Мастерски изготовленный шрифт, удивительно четкий и ровный набор, превосходная верстка полос. В “анонимных” изданиях, предшествовавших “Апостолу”, слова, как правило, не отделяются друг от друга. Строки получаются то короче, то длиннее, и правая сторона страницы извилистая. Федоров ввел шпации между словами и добился совершенно ровной линии с правой стороны страницы.
Книга напечатана черной и красной краской. Технология двухцветной печати напоминает приемы “анонимной” типографии. Возможно Иван Федоров работал в “анонимной” типографии Сильвестра, т.к. он впоследствии использовал такие полиграфические приемы, которые нигде, как в типографии Сильвестра, не применялись. Но Федоров вносит и новое. Он впервые применяет у нас двухпрокатную печать с одной формы. Использует он и метод двухпрокатной печати с двух наборных форм (встречающийся в “Триоди постной”), как это делалось во всех европейских типографиях.
В книге 46 орнаментальных заставок, выгравированных на дереве (черным по белому и белым по черному фону). Строки вязи, также гравированные на дереве, как правило, печатались красной краской, выделяя начало глав. Ту же роль выполняют 22 орнаментальные “буквицы”, то есть инициальные или заглавные буквы.
Московский “Апостол” снабжен большой фронтисписной гравюрой, изображающей евангелиста Луку. Фигура Луки, отличающаяся реалистической трактовкой и композиционным изяществом, вставлена в художественно выполненную рамку, которую Иван Федоров использовал впоследствии для украшения других своих изданий. ”Апостол” завершается послесловием, в котором рассказывается о заведении типографии в Москве, прославляются митрополит Макарий и “благочестивый” царь и великий князь Иван Васильевич, чьим повелением “начата изыскивати мастерства печатных книг”.
Это замечательное творение Ивана Федорова долгие годы служило непревзойденным образцом для поколений русских печатников. (8. c.27)
В 1565г. Иван Федоров и Петр Мстиславец выпустили два издания “Часовника”. Это вторая книга государственной типографии. Первое из них было начато 7 августа 1565г. и окончено 29 сентября 1565г.
Второе печаталось со 2 сентября по 29 октября. По этой книге в ту пору учились. Учебный характер и небольшой формат “Часовника” объясняют исключительную редкость этого издания. Книга быстро зачитывалась и ветшала. ”Часовник” сохранился в единичных экземплярах, да и то преимущественно в зарубежных книгохранилищах.
“Часовник” отпечатан в восьмую долю листа. Книга собрана из 22 тетрадей, в каждой из которых 8 листов, или 16 страниц. Последняя тетрадь содержит 4 листа, в первом издании- 6 листов, причем один из них пустой. Все тетради пронумерованы, сигнатура проставлена внизу на первом листе каждой тетради. Фолиации (нумерации листов) в “Часовнике” нет. Такой порядок станет позднее нормой для московских изданий, отпечатанных “в восьмушку”. В первом издании “Часовника” 173 листа, во втором - 172. Объем удалось уменьшить благодаря более компактному и правильному набору. На полосе размещено, как правило, 13 строк.
Художественное избранство обоих изданий одинаково: 8 заставок, отпечатанных с 7 форм, и 46 фигурных инициалов - с 16 форм. Заставки можно разделить на две группы, значительно отличающиеся одна от другой. В первой группе - четыре доски, рисунок которых восходит к арабеске московской школы орнаменталистов. Сходные мотивы встречаются в рукописных книгах. Вторая группа, включающая три заставки, имеет зарубежные истоки и в русской рукописной книге ранее не встречались. Совершенно аналогичные заставки можно встретить в польских и венгерских книгах середины XVI в. Думается, что в этом случае можно говорить о металлических политипажах, привезенных Иваном Федоровым из Польши. В дальнейшем эти политипажи первопечатник будет использовать в качестве концовок в своих заблудовских и львовских изданиях.
Оба издания “Часовника” отпечатаны тем же шрифтом, что и “Апостол”. Однако общее полиграфическое исполнение “Часовника” ниже “Апостола”. Объясняется это, по-видимому, спешкой.
Других Московских изданий Ивана Федорова и Петра Тимофеевича Мстиславца мы до настоящего времени не знаем, но и этого вполне достаточно, чтобы Иван Федоров навсегда остался первопечатником Руси.(8, c. 27)
Вскоре после издания “Часовника” Иван Федоров и Петр Мстиславец вынуждены были покинуть Москву. Известно, что Иван Федоров подвергался в Москве гонениям за свою деятельность. Феодальная верхушка церкви, убежденный враг всех и всяческих нововведений, объявили деятельность Ивана Федорова богопротивной, еретической. (7, с.10) ”На нас много зависти ради многие ереси умышляли,” - писал впоследствии Иван Федоров, объясняя свой и Мстиславца отъезд из Москвы.
Вначале XIX в. русский библиограф В.С. Сопиков одним из первых попытался объяснить причины ухода Ивана Федорова из Москвы. Он видел первопричину в том, что печатные книги в Московской Руси будто бы считались “диавольским навождением”, “отправлять по ним божественную службу казалось тогда делом богопротивным”. (9, с.103)
Сопиков указывает еще три мотива:
- 1. богатые и знатные люди…духовенство не могли не предвидеть, что от распространения оного (т.е. книгопечатания) все рукописные и многоценные книги… должны потерять важность, высокую цену
- 2. ремесло многочисленных писцов угрожалось совершенным уничтожением…
- 3. ….книгопечатание изобретено иноверными еретиками…
О своих преследованиях Иван Федоров не говорит открыто. Мы узнаем лишь, что обвинения исходили “не от самого того государя, но от многих начальник, и священно-начальник, и оучитель”.
М.Н. Тихомиров считал, что переезд в Литву был совершен с согласия царя, а может быть по его прямому поручению для поддержания православия в Великом княжестве Литовском. (10, с.38)
Г.И. Коляда основной причиной ухода считал обвинение первопечатников в ереси. Этот мотив подтверждается самим Иваном Федоровым в послесловии к “Апостолу” 1574г. По мнению Г.И. Коляды, основной причиной служили серьезные изменения, внесенные Иваном Федоровым в текст первопечатного “Апостола”. (11, с.246) Имевший церковный сан дьякона, Иван Федоров вывез из Москвы не только жену и детей, но и необходимые для продолжения книгопечатания инструменты и материалы (матрицы, резные доски и др.).
Материал из Википедии - свободной энциклопедии
Биография
После этого Пётр Мстиславец расстался с Иваном Фёдоровым. Он переехал в Вильно , где при помощи богатых горожан Ивана и Зиновия Зарецких, а также православных купцов Кузьмы и Луки Мамоничей создал новую типографию . Там он выпустил три книги - «Евангелие» (1575 год), «Псалтирь» (1576 год) и «Часовник» (между 1574 и 1576 годами). Эти издания напечатаны с киноварью , крупной уставной азбукой великорусского почерка, в которую по требованиям местного произношения были введены юсы (буквы древнерусского алфавита, обозначавшие носовые гласные звуки). Эта азбука стала началом так называемых евангельских шрифтов, которые в последующей церковной печати устраивались по её образцу. Однако спор с Мамоничами привёл к разрыву и тяжбе в Виленском городском суде, который в марте 1576 года постановил отдать нераспроданные экземпляры изданий Мамоничам, а типографское оборудование, включая шрифт, - Мстиславцу.
О дальнейшей деятельности Петра Мстиславца сведений не сохранилось. Его виленским шрифтом в Остроге были напечатаны в 1594 году «Книга о постничестве» Василия Великого и «Часослов» в 1602 году, а также 1598 году титульный лист «Азбуки», но сам ли он работал над книгами, или это сделали его ученики, неизвестно.
Напишите отзыв о статье "Пётр Мстиславец"
Литература
- // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
- // Русский биографический словарь : в 25 томах. - СПб. -М ., 1896-1918.
- Мстиславец Петр Тимофеевич - статья из Большой советской энциклопедии .
- // Большой энциклопедический словарь
- Мстиславец Петр Тимофеевич // Библиологический словарь
- Роман Дзюбан. . - Львів, 2013. - 54 с.
Ссылки
- . Электронные публикации Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН.
Отрывок, характеризующий Пётр Мстиславец
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l"honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l"honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l"honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d"honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.
Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
В обширной литературе, посвященной начальному периоду истории русского книгопечатания, первостепенное внимание всегда уделялось Ивану Федорову. Менее заметная роль в событиях тех времен отводилась другому основоположнику отечественной книгопечатной культуры - Петру Мстиславцу. А между тем первый камень в основание русского книгопечатания закладывали они вместе - Федоров и Мстиславец. В трех первопечатных книгах - в послесловиях к «Апостолу» (Москва, 1564) и двум изданиям «Часовника» (Москва, 1565), а также в предисловии к «Евангелию учитель ному» (Заблудов, 1569), повествующих о зарождении книгопечатания на Руси, имя Петра Мстиславца упоминается рядом с именем Ивана Федорова. Все это достаточно убедительно свидетельствует, сколь высоко ценил сам Иван Федоров (он автор упомянутых послесловий и предисловия) своего сподвижника, своего товарища и помощника. И если бы в свое время соответствующие конкурсные комиссии отнеслись более внимательно к перечисленным историческим фактам, то, возможно, знаменитый волнухинский памятник выглядел бы по- иному, другим был бы и текст на мемориальной доске, установленной в Москве на доме номер пятнадцать по улице 25 Октября (текст гласит: «На этом месте находился Печатный двор, где в 1564 году Иван Федоров напечатал первую русскую печатную книгу»).
Петр Тимофеев Мстиславец - личность несомненно выдающаяся. С его именем связана одна из самых ярких страниц истории нашей национальной культуры, заслуги его перед нашим народом огромны.
Биографические сведения о Мстиславце крайне скудны. Неизвестны точные даты его жизни. Единственные документальные материалы, позволяющие с определенной достоверностью восстановить отдельные моменты его жизни и деятельности, - это книги, которые он создавал сначала совместно с Иваном Федоровым, а затем самостоятельно. Петра Мстиславца принято считать уроженцем древнего белорусского города Мстиславля, что на Могилевщине. В ту пору это был довольно крупный город, игравший заметную роль в экономической и политической жизни Руси. Через него проходили дороги ко многим городам Великого княжества Литовского. Горожане вели бойкую торговлю с соседними селениями, занимались скотоводством, бортничеством, охотой, выращиванием и обработкой сельскохозяйственных продуктов. Особенно славился Мстиславль своими умельцами-столярами, плотниками, гончарами, литейщиками, резчиками, кожевниками, сапожниками, портными. Их изделия пользовались широким спросом в Туле, Калуге, Москве, Брянске, Козельске, Киеве, Орше, Смоленске, Новгороде. Искусным ремесленником был и Петр Мстиславец: он умел резать по дереву, знал литейное производство и столярное дело. Все эго пригодилось впоследствии, когда ему пришлось заняться совершенно новым ремеслом - печатанием книг. Ведь все типографское оборудование - печатный стан, литероотливную форму, красконабивные кожаные подушки (мацы) и другие принадлежности - изготовлялось в те времена самими печатниками или при их непосредственном участии. Печатники также сами составляли краску, подбирали сплав для отливки литер.
В Москве сошлись жизненные пути Федорова и Мстиславца. Здесь было положено начало их тесному творческому содружеству. Они совместными усилиями создавали типографию на Никольском крестце, «добывали» оборудование и материалы. И многие годы эти два человека жили едиными помыслами, руна об руку шли к единой цели.
1 марта 1564 г. Иван Федоров и Петр Мстиславец завершили работу над «Апостолом» - книгой, которой суждено было обессмертить имена ее создателей. С этого момента начинает свое летосчисление русская печатная книга.
Первопечатный «Апостол» - книга не редкая. В настоящее время учтено более шестидесяти экземпляров издания. Обстоятельные описания его неоднократно помещались в специальной и популярной литературе.
Неизвестно, как были распределены функции между печатниками в период создания «Апостола», какую работу выполнял каждый из них. Но утверждают, что Мстиславец, кроме прочих дел занимался гравированием буквиц, украшений - заставок, концовок. Он резал пунсоны, выбивал матрицы, отливал шрифт. Его считают автором гравюры, помещенной на фронтисписе «Апостола».
В процессе работы над «Апостолом» московские первопечатники проявили себя и незаурядными рационализаторами. Они разработали и «внедрили в производство» весьма оригинальный способ двухпрогонного печатания в две краски (в литературе его иногда называют «способом рашкета», или «способом масок»). Сначала определенные участки наборной формы, предварительно покрытой листом пергамента или бумаги с вырезанными в соответствующих местах «окнами», набивали красной. Форму заводили под пресс и получали оттиск. Затем с формы снимали рашкет, извлекали из нее «красные» строки, а вместо них устанавливали пробельный материал. Форму набивали черной красной, и далее процесс шел обычным порядном.
Подобная технология в те годы была еще неизвестна в практике типографского производства.
«Апостол» - не единственная книга, напечатанная Федоровым и Мстиславцем в московской типографии. Сразу после «Апостола» они приступили к работе над «Часовником» и в следующем, 1565 г., выпустили его в свет двумя изданиями (первое -в сентябре, второе - в октябре). Друг от друга издания отличаются незначительными деталями. При редактировании в текст второго издания печатники внесли некоторые уточнения, кое-где добавили украшений. Вообще же «Часовник» оформлен довольно скромно, в нем нет иллюстраций, пышных орнаментов и буквиц. Книга - небольшого (карманного) формата. Надо полагать, что первопечатники намеренно придали изданию такой удобный рабочий вид. «Часовник» - одна из самых ходовых в то время книг. С одинаковым успехом ею пользовались и служители культа, и миряне. По ней учились грамоте, и книгу буквально зачитывали до дыр. Поэтому-то до наших дней дошли считанные экземпляры московского «Часовника» (хранятся в библиотеках Ленинграда, Брюсселя, Копенгагена, Лондона).
Московская типография Федорова и Мстиславца функционировала недолго. Редко случается, когда крупное, полезное начинание обходится без злобных нападок завистников, пытающихся это начинание загубить. У первопечатников тоже было немало недоброжелателей, в том числе и среди «начальников и духовных властей». Они-то и решили судьбу молодого, только еще набиравшего силу книгопечатного предприятия. Федоров и Мстиславец вынуждены были оставить Москву. Это произошло в начале 1566 г. Но решимость и далее заниматься книгопечатанием не покидала их и в те трудные дни. Видимо, предчувствуя неминуемую гибель типографии, они заранее наметили маршрут в ту «незнаемую страну», где их искусство могло найти применение. Им было известно, что в Великом княжестве Литовском есть люди, которые собираются организовать в своих краях славянскую типографию. Среди этих людей был гетман Григорий Ходкевич, человек весьма образованный, высоко ценивший книгу. В Великое княжество Литовское и направляются Федоров и Мстиславец. Интерес к странствующим типографам проявил сам польский король Сигизмунд Август. «Со всеми панами рады своей» он милостиво принял гостей, а гетман Ходкевич предложил Федорову и Мстиславцу заняться устройством типографии в своем заблудовском имении. Печатники от предложения не отказались, и вскоре обосновались в Заблудове. А весной 1569 г. из стен заблудовсной типографии выходит «Евангелие учительное». Книга - большого формата («в лист»). Набрана она шрифтом московского «Апостола» (1564 г.). Инициалы и заглавные строки отпечатаны красной краской. Спусковая полоса украшена узорной заставкой. На некоторых листах исправлена пагинация - приклеены бумажные листки с соответствующими (верными) цифрами (ошибки были замечены печатниками после того, как тираж был готов). В книге есть титульный лист (в предыдущих изданиях московских печатников титула не было), на обороте которого воспроизведено гравюрное изображение родового герба гетмана Ходкевича.
Буквицы из книг Петра Мстиславца
«Евангелием учительным» завершилась совместная издательская и типографская деятельность Федорова и Мстиславца. Что заставило их прекратить многолетнее содружество? Творческие ли расхождения, а может быть, осложнения материального характера стали причиной разрыва между ними?.. В этом драматическом эпизоде много пока неясного. Федоров остается у Ходкевича в Заблудове и продолжает работать в типографии. А Мстиславец летом 1569 г. переезжает в Вильнюс. Здесь он встречается с братьями Мамоничами, богатыми купцами, давно мечтавшими завести собственное книгоиздательское и книгопечатное дело и искавшими мастеров, «обученных печатному делу».
В самом центре старого Вильнюса есть неприметный двухэтажный дом (каменица), который имеет прямое отношение к начальному периоду истории отечественного книгопечатания. Когда-то этой каменицей (дом за многие столетия неоднократно перестраивался и существенно изменил свой облик) владел «наистарший бурмистр славного и великого места Виленского» Якуб Бабич. Именно в этом доме нашел пристанище Франциск Скорина, после долгих скитаний по городам Европы возвратившийся на родную землю. Он основал здесь первую на территории нашей страны типографию (1520-1525 гг.). Впоследствии дом этот переходил из рун в руки. И к моменту приезда в Вильнюс Мстиславца хозяевами каменицы были братья Мамоничи. Здесь и начал работать Мстиславец. Навряд ли в доме сохранилось какое-либо типографское имущество, которым пользовался еще Скорина. Ведь около сорока лет прошло с тех пор, как здесь печатал книги белорусский типограф. Мстиславцу пришлось начинать на пустом месте.
"Евангелие" Фронтиспис и полоса. Петр Мстисцлавец. Вильнюс, 1576.
Издательская деятельность Мстиславца в Вильнюсе была весьма активной: за короткий срок (1575-1576 гг.) он сумел напечатать в типографии Мамоничей три книги - «Евангелие», «Псалтырь» и «Часовник». Шрифты, нарисованные, выгравированные и отлитые Мстиславцем для этих изданий, отличались четкостью и изяществом, что, в свою очередь, определяло и качество набора, выполненного в высшей степени аккуратно и технически безукоризненно. Издания Мстиславца замечательны еще и затейливыми буквицами, заставками (выполнены в разной манере - белый орнамент по черному фону и черные линии по белому), гравюрами. Не всякая книга, вышедшая впоследствии из типографии Мамоничей (а типография эта действовала почти пятьдесят лет), могла сравниться с изданиями Мстиславца по качеству художественно-технического исполнения.
В 1577 г. между Мстиславцем и братьями Мамоничами возник конфликт, закончившийся судебным разбирательством. Тяжущиеся стороны суду примирить не удалось. И Мстиславец уезжает из Вильнюса. Больше о нем ничего не известно.
Наследие Мстиславца сравнительно невелико - всего шесть книг. Но влияние его на последующее развитие типографского производства и книжного искусства было весьма плодотворным. Это влияние заметно в деятельности многих белорусских, украинских и русских типографов, работавших в течение ряда десятилетий XVI в. и начала XVII в.
Загрузка...